палаты горожан».
Так со временем сложился свод законов Иерусалимского королевства. «Иерусалимские ассизы», следовательно, в своих отдельных частях восходят к различным этапам истории Латинского Востока.
В государствах крестоносцев действовали и другие сборники права: собственно, в каждом из этих государств существовали свои «Ассизы», но почти никакими сведениями о них мы не располагаем.
«Иерусалимские ассизы» — к этому и сводится их содержание — детальнейшим образом определяют порядок феодальной службы, права сеньоров, обязанности вассалов, регулируют взаимоотношения между ними. Здесь обстоятельно формулируются условия, на которых вассалы несут службу сюзерену, устанавливается, в каких случаях король или кто-либо иной вправе лишить вассала его феода. Если, например, сеньор незаконно отнял лен у вассала, то все остальные вассалы этого сеньора непременно обязаны помочь потерпевшему вернуть свои владения. Они могут уклоняться от службы сюзерену, будь то сам король, коль скоро он нарушил права кого-либо из своих вассалов. Король мог отобрать лен у вассала не иначе как только по приговору курии. В некоторых обстоятельствах вассалам даже предоставлялось право не пропускать короля через свои владения.
Крестоносные феодалы ревниво заботились о том, чтобы сюзерен не предъявлял к ним чрезмерных требований, не ущемлял их самостоятельности. Все свои действия король Иерусалимский должен был согласовывать с собственными ленниками: он не мог принять ни одного решения без санкции баронов, так же, впрочем, как и они не могли этого сделать без соизволения своих субвассалов.
Иными словами, в порядках Иерусалимского королевства, зафиксированных в «Ассизах», получила наиболее полное, или, по определению Ф. Энгельса, классическое, выражение система феодальной раздробленности. При этой системе королевская власть была обречена на бессилие. Такая ситуация сделалась, однако, типичной для политического устройства Иерусалимского королевства лишь в XIII в. В первые же десятилетия его истории, когда рыцарству, добивавшемуся расширения территории своих владений, приходилось держаться сплоченно, наметились кое-какие признаки укрепления центральной власти. Даже при Бодуэне III (1143–1163) действовало правило, по которому король мог в 12 предусмотренных законом случаях отобрать фьеф у вассала, не обращаясь за согласием в феодальный совет. Тенденции такого рода, однако, развивались противоречиво, и в общем уже к середине XII в. верх явно стали одерживать центробежные силы: их носительницей выступила поднявшаяся во второй четверти столетия феодальная аристократия. Тем не менее централизаторские тенденции временами давали себя знать и позднее — по мере того, как отношения завоевателей с порабощенным населением и соседними мусульманскими государствами приобретали все большую напряженность, обострялась внутренняя социальная борьба, принимавшая обычно форму этническо-религиозной вражды, а войны с сельджуками и арабами становились все более длительными и затяжными. В этих условиях мелкие и средней руки владельцы стремились сплотиться вокруг королевского трона. Со своей стороны, и королевская власть старалась прочнее привязать к нему рыцарей всех рангов.
Одна из таких попыток была предпринята в правление короля Амори I. Когда в 1162 г. владетельный и кичливый барон Жерар из г. Сайды, превращенного им в пиратское-гнездо (откуда, по словам Михаила Сирийца, он «причинил много зла и христианам и туркам»), ни с того ни с сего, лишил своего ленника феода, рыцари решительно выступили против подобного акта явного произвола. Король Амори I взял их сторону. В 1163 г. была издана «Ассиза об очередности вассальной службы», в силу которой король объявлялся высшим сюзереном для всех феодалов Иерусалимского королевства: любой держатель лена, чьим бы вассалом он ни являлся, отныне обязан был стать прямым вассалом короля и повиноваться ему как верховному сеньору. Эта «Ассиза», напоминающая аналогичные установления, принятые, например, при Вильгельме Завоевателе в Англии, существенно ущемляла права крупных баронов и, напротив, расширяла прерогативы королевской власти.
Так в политическом строе государств крестоносцев формировались и действовали элементы государственной централизации. Однако в отличие от сходного процесса, развертывавшегося на Западе и завершившегося там образованием феодальных монархий, в которых королевская власть продолжала и в дальнейшем укрепляться, на франкском Востоке ничего подобного не произошло: здесь этот процесс оборвался и в конечном счете возобладали тенденции феодального сепаратизма. Как это ни парадоксально, сама «Ассиза об очередности вассальной службы» обернулась против королевской власти и пошла на пользу именитой аристократии. В королевской курии, куда отныне приглашались все владельцы ленов (в чем бы сами эти лены ни состояли), фактический перевес принадлежал знати: мелкие рыцари целиком зависели от воли высоких баронов.
В пределах своих поместий сеньоры были совершенно независимы. Им принадлежала высшая судебная власть, они творили суд и расправу, имели право объявлять войну и заключать мир, а многие даже чеканить свою монету. Общая обстановка в государствах крестоносцев не благоприятствовала сколько-нибудь полному развитию централизаторских тенденций; уже в XIII в., когда сами владения западных сеньоров на Востоке постепенно сократились, эти тенденции окончательно заглохли.
Постоянные распри между соперничавшими друг с другом феодалами, раздоры вассалов с сеньорами, феодальные мятежи против королей, сопровождавшаяся интригами борьба за власть, которую вели придворные клики и группировки, — таковы характерные черты политической жизни франкских государств. Заговоры не прекращались даже в роковые для существования этих государств времена. Так, когда над Иерусалимским королевством сгустились грозные тучи — египетская держава Салах ад-Дина в начале 80-х годов XII в. все больше угрожала владычеству крестоносцев на Востоке, — со всей силой разгорелась острая вражда двух феодальных партий. Одну возглавляли мать хилого здоровьем и слабовольного короля Бодуэна IV Агнеса де Куртенэ (успевшая уже четырежды поменять мужей) и ее брат сенешал Жослэн III, другую — граф Раймунд Триполийский.
Как раз в эти годы в Иерусалимском королевстве началось быстрое возвышение недавно прибывшего из Пуату барона по имени Ги де Лузиньян. Покровительствуемый королевой-матерью, он в 1180 г. женился на овдовевшей сестре Бодуэна IV Сибилле и в расчете на свои приобретенные таким путем родственные связи стал прокладывать себе дорогу к королевскому трону. Его притязания натолкнулись на противодействие баронов-старожилов: войска Раймунда Триполийского и его союзника князя Боэмунда III Антиохийского вторглись в пределы Иерусалимского королевства. Графа Триполийского поддержали видные сеньоры из числа потомков стародавних пришельцев, прочно осевших в Восточном Средиземноморье, — Бодуэн из Рамлы, Бальян д'Ибелин, Ренэ из Сайды и многие другие. Между тем в войнах с мусульманами Иерусалимское королевство терпело неудачу за неудачей. Раздраженный потерями, виновником которых сочли Ги Лузиньяна, уже добившегося поста регента королевства (королевского бальи), Бодуэн IV назначил на эту должность графа Раймунда Триполийского, передав ему во владение и Бейрут. После этого вражда обеих, феодальных партий заполыхала с новой силой. Упомянутые события происходили в годы, когда решалась участь самого Иерусалимского королевства: его дни были, в сущности, сочтены, но это не мешало придворным склокам.
Торговля
Политической централизации препятствовало и отсутствие сколько-нибудь прочных и
