А ты мыться собрались? Давай резче, пока твои оборотни в бане. Я сейчас метнусь, прикрою их там на засов, пока те разберутся нас уже, и след простынет.
Я некрасиво вылупилась на своего кота.
— Ты верно шутишь?
— Я что на шута похож?
— А я на дуру раз ты мне такое предлагаешь? Они мои мужья. Мои истинные.
— Фи-и-и! Ну что за наивная ведьма у меня! Твой генерал вон вообще женатик. Думаешь, бросит свою жену? Да у него небось и дети имеются! А знаешь, что я слышал. Бабы на рынке делились авторитетным мнением друг с другом. Внимай, — тот повелительно махнул лапой, сел на подоконнике и обвил свое тело пушистым хвостом. С видом знатока он изрек народную мудрость. — Ночная кукушка дневную перекукует. Не знаю, что это за падла такая. Но женщина рыдала так страшно, что ну его нафиг эту гадость встречать! Так что когти нам рвать надо отсюда.
— Но Керстен мой супруг по закону. Ты сам все видел в его мыслях. Да и в мыслях Арстена наверняка покопался. Они не обидят меня.
— Да не видел я ничего. Закрылись эти волчары от меня. Не пошарить, не подсмотреть теперь ничего, — тот сжал мохнаты кулак и недовольно поморщился, ведя длинными черными усами.
— И все равно мой ответ нет.
— Ну давай тогда вдовой тебя сделаем. Сейчас прикрою твоих мужиков. Будешь богатой.
— Прекрати нести чушь. Никуда я не пойду. Выбрось это из головы.
— Ну сама подумай зачем нам эти мужики. Фиг знает, что от них ждать. Нам с тобой втроем справнее.
— Втроем? — я нахмурилась. А запах лавандового масла снова стал насыщенным. Меня замутило. Осознание накрыло тут же.
— Я что беременна?
— И я призываю тебя одуматься. Либо валим всех мужиков к чертовой матери и становишься богатой вдовой. Либо просто валим в закат.
— Мамочки… — я прикрыла живот руками и села на край кровати. Не веря, что так быстро стану матерью.
— Ах да, забыл сказать. Это тебе так задачка для раздумья. Примет ли твой законный супруг дитя от Арстена? Оно ему надо? Воспитывать не своего ребенка. А твой Арстен так и знай не уйдет из семьи. Там кукушка нашепчет.
Но ответить я ничего не успела. Дверь распахнулась и ударила о стену с такой силой, что я думала, она проломится.
На пороге стояли злые Керстен и Арстен. Как белый день и черная ночь, они пугали своими выражениями лиц.
— Так и знали, что ты что-нибудь выкинешь, — мрачно приговорил Арстен. Он-то лучше всех знал моего фамильяра. А потом с его рук сорвалось заклинание. Только вот взвизгнувший фамильяр не успел ничего сделать, окно пробила гибкая ветка дерева и спеленала кота. Тот смешно вылупил кота.
— Ты что ведьма? Ты же маг.
— Посидишь пока тут, — обронил Арстен. Холодный ветер ворвался в комнату, я поёжилась в тонком платье.
А в следующее мгновение мои мужчины оказались рядом со мной.
— Выбрось эти мысли из головы, — прищурился Керстен и снова оскалился клыками на Лорда.
— Вы что же мысли мои читаете? Ах вы!
— Читаем, — подтвердил мой оборотень.
А потом я оказалась в долгожданных объятиях своих мужчин, что с двух сторон обступили меня и принялись прикладывать руки к моему плоскому животу.
— Арстен? — всхлипнула я от наплыва чувств.
— Дело с браком решенное. Тебе не о чем волноваться.
— Керстен? — я повернулась к своему второму мужчине.
— Даже не слушай своего фамильяра. Все твои дети наши. Я буду любить сына так же, как своего, — Керстен нежно провел по моей щеке пальцем, очертил губы и прильнул в нежном долгом тягучем поцелуе. Арстен не выдержал и потянул меня на себя. Он развернул мою голову за подбородок и накрыл мои губы сладким томительным поцелуем.
— Это не мальчишка, а ведьмочка будет! — взывал дурной кот. — Роднулька моя! Хоть она будет любить меня! Сволочи, вы все неблагодарные! Я вам силы свои. А вы? Ты тоже ведьма хороша!
— Пойдем в другую комнату тут слишком холодно, — прошептал Арстен. Он подхватил меня на руки. Я уткнулась в его плечо и почувствовала его дрожь. Он был рад стать отцом.
Керстен стремительно вышел из комнаты, открыл ближайшую свободную спальню.
— Воды нагрейте срочно, — прокричал он. — И горячий ужин на троих. Бутылку вина и… ягодного морса, — отдал распоряжение Керстен мальчишке с кухни, когда тот прибежал на шум, что мы тут устроили.
— Только не добавляйте в воду никакого масла, — попросила я.
— Будет сделана, леди! — отчитался мальчишка и убежал.
Я рассмеялась, уже и забыла, как давно меня так называли.
— А меня забыли! Я же тут замерзну-у-у! Тут дыра размером с меня! Помру-у-у! Застужу себе все…
Арстен бережно отпустил меня на кровать, укутал в покрывало, словно гусеницу. Керстен следил за мужиками, которые таскали для меня воду. И только когда дверь закрылась, он оказался со мной рядом. Я сидела между любимым мужчинами и млела от тихого счастья. Моя волчица довольно урчала, словно большая кошка.
— Нам стоит как можно быстрее разобраться с твоей силой, — уткнувшись мне в макушку, проговорил Керстен. — Тем более если дочь будет ведьмочкой.
— И решить, где мы будем жить, — Арстен никак не мог оторваться от моего живота и поглаживал через толстый слой одеяла.
— У меня есть загородное поместье, — сказал Керстен.
— Предлагаю вообще уехать из столицы, — внес мысль Арстен.
— Я только за, — обронила я.
— Как скажешь, любовь моя, — дела семья я могу вести и из другого города. Утрясу дела и можем отравляться, — Керстен потерся о мою шею и оставил там нежный поцелуй.
— Мне тоже потребуется время. Я восстановлюсь в правах и поговорю с супругой. Только Этель… у меня есть сын.
Кажется, сегодня день открытий. Я посмотрела в желтые глаза своего мужчины и приняла решение.
— Я люблю тебя и приму детей. Ты должен обязательно нас познакомить, — погладила моего снежного великана по щеке. Тот поцеловал внутреннюю сторону ладони. Рой мурашек пробежался по телу и осел внизу живота.
Мои волки дружно потянули носами. Глаза налились желанием.
— Я не видел его. Лишь получил письмо, что супруга родила наследника. А потом случился прорыв обороны, и Пустошь смела нас.
— Мне так жаль… Арстен. Но я бы хотела, чтобы ты виделся с сыном.
Тот благодарно поцеловал меня в губы.
— Но как ты тогда выжил?
— Я обернулся, чтобы попытаться регенерировать и больше не смог вернуться в человеческий облик. Человеческое тело было слишком искалечено, а разум отключился. Теперь понимаю, что с трудом выжил. В ведь все мои воины погибли.
— А может, и не
