сейчас засохну как жареный пескарь на сковороде.
Мертвячка даже не обернулась.
— Но ведь ты же всё понимаешь, — воскликнул Солдат, — хоть и мёртвая!
Мертвячка взяла половник со столешницы, помешала в чугунной кастрюле. Сняла полотенце с крючка на стене и переставила кастрюлю с плиты на стол, расположившийся с левой стороны.
— Ты боишься обжечься? — удивился Виктор. — Ведь вроде бы — мёртвые не потеют. — Какая-то нездоровая мысль пробежалась за словами по поводу красоты мёртвой женщины, грязненькая грёза осела в глубине сознания.
Из навесного шкафа Мертвячка достала ложку и глубокую тарелку, наполнила бульоном. Наложила мяса с горкой — чуть меньше размером Эвереста.
Солдат почувствовал, как свело в животе, а рот наполнился жадными слюнями, готовыми растворить любой металлический штырь. Виктор хохотнул в мыслях: «Но я же не крокодил».
Мертвячка подошла к Виктору, взяла за ладонь и потянула. Он повиновался — поднялся с офисного кресла и сел на дубовый стул за обеденный стол. Она положила рядом с тарелкой овальную лепёшку и повернулась к плите, чтобы дожарить мясо в глубокой сковороде.
Солдат в предвкушении осмотрел горку мяса, тонувшей в жирном бульоне, сдобренном разными специями. Отломил от горячей лепёшки кусок и поднёс к носу.
— О-о, Деминус ибн Сатаникус, — улыбнулся Виктор, — да так! — жизнь почти прекрасна. — Он взглянул на красивые ноги Мертвячки, над чем-то усмехнулся. — А так бы — ещё краше стала.
Солдат схватил ложку, с жадностью черпнул бульона и обжёг разбитые губы, потрескавшиеся щёки, нёбо. Он вскочил на ноги, широко открыл рот над тарелкой, чтобы вывалить обратно горячий бульон, и рассмеялся:
— Жадность фраера сгубила.
И всё же он съел лепёшку — обжигаясь, но длительно выдерживая в бульоне. Не хватало холодного вина и крепкого сна.
Мертвячка обернулась, остановила на Викторе долгий взгляд, а затем достала из холодильника огромную бутыль красного вина и поставила на стол.
Солдат застыл, насторожившись: она читает мысли? Сорвал с бутылки пробку и прямо из горлышка полностью опустошил, проливая себе на грудь. Рукавом вытер губы. Вся комната заплясала перед глазами. Пьяный в хлам он подошёл к кровати пошатываясь. И перед тем как рухнуть на покрывало — повернулся и погрозил указательным пальцем:
— Значит, красавица, ты не такая уж и мёртвая.
2
Солдат разлепил веки, в тело вернулась боль. Пока спал — голову, наверное, залили свинцом. На лбу лежало влажное полотенце. В башне царила безмятежная тишина.
Виктор постарался подняться на постели, но вскрикнул от ломоты во всём теле.
— Что за ерунда, — скривил он лицо от боли и опустил голову на подушку, — вчера вроде так не болело. Сюда, случаем, циклопы в гости не заходили, чтобы мне массаж любезно натворить.
Он повернул лицо, стараясь вспомнить, где оставил сумку, сапёрную лопатку и дробовик. Дробовик покоился на прикладе, прислонённый к холодильнику. Сумка находилась с левой стороны арки, сверху лежала любимая сапёрная лопатка. Мертвячка сидела к нему спиной за угловым огромным столом, на котором светились три огромных монитора, и то ли читала, то ли печатала на клавиатуре. По крайней мере, немного над чем-то сгорбившись она иногда шевелила головой и локтями.
От облегчения, что всё спокойно Виктор шумно выдохнул и понял, что нос забит загустевшей кровью, или распух изнутри. Дотронулся пальцами до переносицы, насчитал три зашитых шрама на лице.
«О, Мертвячка может штопать раны?»
Он хотел крикнуть слова благодарности, но из горла вылетело слабое подобие карканья. Провёл языком под губами и щекам — нежная плоть изборождена набухшими ранками.
«Словно гнилые овраги, — выругался Солдат в мыслях, — покрыли изнутри рот. Да, досталось мне от Снайпера. И когда прыгал на тополь с крыши… И когда рвала Елизавета… И когда… Много ещё — когда».
Виктор снова попытался встать с постели, и снова боль сковала всё тело, а голова готова лопнуть изнутри и разлететься волосатыми черепками.
— Эй! — крикнул он. — Мне бы ещё вина вместо анестетика и повалятся в пьяном томлении пару деньков!
Мертвячка словно ждала такого приказа: поднялась из-за стола, прошла к холодильнику и достала две бутылки с вином, такие же огромные, как и вчерашняя.
— Не, это, конечно, перебор, но я, бесспорно, на такое согласен.
Десять дней Солдат напивался до беспамятства, не вставая с кровати, неохотно отходя от ложа лишь по нужде. В принципе, сильно полегчало на четвёртый день, но нужно было встретиться с собственными мыслями, ответить на вопросы: где он, что случилось и что делать дальше? Честных ответов он боялся больше всего, потому что уже знал их и старался на подольше отодвинуть, оттолкнуть, утопить, сжечь.
Только Солдат успевал открыть глаза после пьяного сна, как Мертвячка доставала из холодильника пару огромнейших бутылок с вином. За каждым обедом он съедал пару килограммов мяса, приготовленного в разных вариациях: Мертвячка оказалась отменной поварихой. Виктор пробовал разговорить её, но она не проронила ни единого слова. Он совсем позабыл про безопасность, про трупы «чёрного дайвера» и Снайпера. Ему было настолько хорошо и спокойно, что иногда чудилось: он вновь оказался в нормальном мире. Он не хотел упускать это состояние, хотел как можно дольше быть счастливым, понимая, что это лишь ширма пьяного, после которой рано или поздно придётся встретиться с нынешней реальностью. И хоть перед смертью всё равно не надышишься, но всё-таки желательно побольше подышать.
Утром восьмого дня пьянки, не успев проснуться, Виктор крикнул, чтобы ему срочно принесли вина. Он почувствовал возле себя чьё-то присутствие и разлепил ресницы левого глаза. Хмельной взгляд уткнулся в голую спину Мертвячки. Совершенно нагая она медленно расчёсывала волосы и, повернув шею, смотрела на него в упор. В её глазах отсутствовало смущение или интерес к нему — в её глазах давно поселилась ледяная мёртвая сухость, пустота, и лишь изредка проскакивала печаль — словно от прилетевшего на миг жуткого воспоминания.
— Хех, — Виктор положил ладонь на её бедро, — ты чертовски хороша. — Ладонь скользнула вверх по женскому пупку и сжала грудь. — Вот только… ты ещё чертовски холодна и мертва. Надеюсь, ты не подсела ко мне, чтобы заняться любовью?
Он напоролся на холодные отрешённые глаза ледяной статуи.
— Ну да, и не мечтай, — ответил Виктор сам себе. — И всё-таки — ты хоть и мёртвая, но какая-то живая. Ты же всё понимаешь, ешь и… в туалет ходишь. Так что лучше пока принеси мне моё вино. Я ещё пару дней побухаю и потом со всем разберусь. Возможно, тебя вылечим… выведем из мёртвых. Надеюсь.
Она широко покачала из стороны в сторону головой, поднялась с постели и пошла к холодильнику. Солдату показалось,
