особенно там, где им вовсе не место.
А вот в юности случалось вместе с отцом принимать просителей или встречаться с купцами: Градислав готовил наследника ко всему. Не только сражаться, но и речи вести с разным людом — иногда для правителя это даже полезнее. Кирилл в полной мере постиг науку, иначе, верно, не решился бы пойти своим путём.
В ожидании он обошёл княжеское кресло, оглядел высокие своды, до вершины которых даже не добирался свет факелов, постоял у окна, узкого и мутного. Наконец тихо скрипнула дверь, и размеренные шаги прозвучали за спиной.
— Ну, здравствуй, Кирилл.
Он обернулся. Градислав неспешно окинул его взглядом и приподнял бровь, будто ожидал увидеть не то, что увидел. Прошедшие лета не слишком отразились на отце, лишь прибавилось седины в волосах, а в глазах — строгости, хотя когда-то казалось, что куда уж больше.
— Здрав будь, Градислав Бореевич, — Кирилл сам удивился, сколько холодности прозвучало в его голосе. — Вот и свиделись.
— Думал, так и помру, а извинений от тебя не дождусь, — Градислав усмехнулся и, заложив руки за спину, как частенько делал сам Кирилл, неспешно обошёл его сбоку, рассматривая. Точно коня на торгу выбирал — того и гляди, зубы проверять примется.
— А это после разговора, ради которого я и приехал, мы решим, кто перед кем извиняться должен.
Князь остановился и недоуменно наморщил лоб. Верно, совсем не догадывался, о чём речь идти будет. Или хорошо прикидывался. С ним в хитрости и умении заговорить зубы не всякий старый торгаш потягаться сможет.
— Вот, значит, как. Мало тебе было упрёков, с которыми ты уезжал. Так за эти лета ты новые выдумал? — его голос выдавал нарастающее раздражение. — И не лень было ради этого столько вёрст грязь месить?
Кирилл выслушал его, слегка склонив голову набок. Тут главное не поддаться, не дать отцу напасть первым. Иначе вцепится, как голодный пёс в кость — и забудешь, чего сказать хотел. Да ещё и поверишь, что на тебе некая вина, о которой и знать не знал.
— Да уж ради такой радости я и с постели не встал бы. Ты лучше скажи мне, Градислав Бореевич, были среди наших предков воины, которые земли завоёвывали, народ свой, как гнид, давили и с вельдами якшались? — сразу перешёл он к делу. — Или, может, колдуны были, которые и после смерти могут потомкам жизнь отравлять?
Князь изменился в лице, да настолько заметно, что Кирилл даже подивился. Чтобы отец хоть чего-то в своей жизни испугался? А тут от всего нескольких наобум сказанных слов побледнел, словно увидал перед собой самое страшное чудище.
— Это к чему ты про предков меня спрашиваешь? — быстро совладав с собой, прищурился он. — Сон тебе плохой привиделся?
— Да сны эти меня уж которую седмицу одолевают, — Кирилл пристально вгляделся в отцовское лицо. — И один паршивее другого. И во снах этих видится мне воин, один в один на меня похожий. Да только жена у него была, которую он убил, и дети, которые от него сбежали. И ещё недавно я ходил на бой с войском жреца, который, оказывается, служил некому Корибуту. Не слыхал о таком?
Градислав мрачнел на глазах, пропали из его взгляда насмешка и холодность, будто в один миг стали неважными их с Кириллом разногласия. Получается, не глядя тот попал именно туда, куда нужно было.
— Я надеялся, что всё это окажется выдумкой Ясмины, — помолчав, вновь заговорил отец. Голос его изменился, стал вдруг совсем усталым. — Что она просто от постоянных хворей повредилась умом. Но последние луны перед смертью она часто поминала Корибута. Всё твердила, что он придёт за тобой. Отберёт у неё единственного сына, которого подарила ей Макошь. А когда-то говорила, что ты и вовсе не должен был родиться. Ведь давно уже у женщин их крови не рождалось мальчиков. Я посчитал это причудой — женщины любят выдумывать невесть что. Всё-то у них приметы да предзнаменования, сны вещие… — Градислав отвернулся, дошёл до своего кресла и опустился в него. — И уж, верно, я не думал услышать это имя от тебя.
Кирилл не сразу нашёлся, что ответить. Наверное, потому что сам ответов и не ждал. Скорее, даже надеялся, что их не получит и всё, что с ним происходит, есть просто итог истощения после долгой подготовки к походу да нелёгкого боя, который едва не обернулся поражением. А Корибут окажется выдумкой Зорена, вздумавшего облапошить доверчивых воевод, чтобы сбежать и украсть свой посох. А видения в Речной деревне и на капище древнеров — так что ж, себя от усталости в чём угодно убедить можно… Ан нет! Получается, он и правда сходит с ума под влиянием кого-то, кто настолько могущественен, что может дотянуться до него из неведомых далей.
— Рассказывай всё, что знаешь, — он подошел к Градиславу. — Иначе ещё немного, и моя жизнь вовсе провалится в бездну.
— Если бы я что-то знал, — отец снова одарил тяжёлым взглядом. — Думаю, и Ясмина ничего толком не ведала. Просто ей рассказала, что помнила, её мать. А той её мать и дальше… Но она всё просила меня не пускать тебя на восток, в те бесхозные земли, обладанием которыми ты после так загорелся. Всё твердила, что там тебя не ждёт ничего хорошего, раз её предки однажды вынуждены были оттуда бежать. На время я забыл о её словах, а вспомнил только когда ты твёрдо вознамерился туда уехать.
— Почему не объяснил толком? — буркнул Кирилл.
— А ты поверил бы доводам, в которые я и сам не больно-то верил?
— Ты мог хотя бы попытаться…
— Хватит! — прикрикнул Градислав. — Не строй из себя обиженного мальчишку. Ты давно уже не отрок, который может дуться на выдуманную вину отца перед ним. Никто не виноват! Или виноваты все. В том, что не доверяли, я — жене, а ты — мне.
Он замолчал резко, будто вдруг иссякли слова, и опустил голову.
— Значит, и ты мне ничего не объяснишь…
— Я не понимаю, что должен объяснять. Ведь ты не сказал, что с тобой творится. Сны, это всего лишь сны, и как они могут опрокинуть в бездну твою жизнь?
Пришлось рассказывать Градиславу обо всём, что случилось в последние луны. И о том, что он будто бы перестаёт быть собой. Словно кто-то стремится вытеснить его из собственного тела. Отец слушал внимательно и серьёзно, не перебивая. И Кирилл, глядя на него, вдруг понял, что совсем на него не похож, хоть раньше считал, что в нём есть все черты князя. Он
