замирает и не смеет перечить. Резво подхожу к ним и отменяю заказ. Она с облегчением выдыхает. Оплачиваю счет сразу и присаживаюсь рядом.
Молот взирает на меня нетрезвым взглядом. И все бы ничего, но в зрачках плещется звериная тоска и безысходность. Еще немного и он завоет, как раненый зверь. Молот одна большая кровоточащая душевная рана сейчас. Просто придвигаюсь и смотрю на него. Жду. Не разговора, нет. Не знаю, чего жду. Хоть какой-то реакции, где бы прорвало его. Потом буду понимать с какой стороны жгут накладывать.
— Я ей не нужен…. Ясно тебе? На хуй меня послала, — еле двигает языком.
Так, понятно. Даже не спрашиваю кто.
Ваня нетвердой рукой наливает себе вискарь и расплескав половину тянет в рот. Морщась, глотает. Задерживает дыхание, а потом тянут воздух со всхлипом. Совсем пить не умеет. Отодвигаю от него бутылки и стакан.
— Хорош, Вань. Поехали домой.
Он пьяно мотает головой, отказывается ехать. Ставит локти на стол, не попадает и соскальзывает. Когда удается тяжело подпирает голову руками. Он уже в той стадии, что глаза полузакрытыми держит. Еще минут тридцать и рубанется. Немногочисленные посетили удивленно смотрят на нас. Молот фигура известная и в таком виде впервые является публике. В основном его видят в черном халате с огромным капюшоном, идущего на ринг под проникновенную, мотивирующую песню. Надо уезжать отсюда.
Говорить бесполезно, надо просто действовать. Напрягаю все силы, чтобы выворотить эту глыбу из-за стола. Взваливаю и волоку в тачку. По пути попадается знакомый охранник. Он помогает погрузить Молота. Произошедшее никак не комментирует. Все делает молча и спокойно. Типа, все бывает. На прощание кивает головой и исчезает с горизонта.
Выруливаю с парковки. Еду аккуратно, стараюсь не расплескать чемпиона. Вроде задрых.
— Злат….- не, не спит.
Ок, побуду Златой.
— Че, Вань.
Молот продирается сквозь затуманенное сознание и буравит меня взглядом. На миг мелькает разум в глазах. Потом, махнув рукой, оплывает по сиденью и окончательно вырубается. Ну и хорошо. Осталось только попереть его до норы и поехать встречать Оксану с Илюшкой.
Да, денек у меня еще тот. А такая прекрасная ночь была. Куда что подевалось? Скучаю по Лере. Даже сейчас, пока везу эту глыбу, тянет к ней неимоверно. Просто прикручивает канатами, пристегивает. Из груди рвется комок сплетенных нитей и устремляется вперед. Туда. К ней.
И тут же гаснет. Сегодня не смогу ее видеть. Никак. Надо решить, как быть дальше.
27
— Привет! — бежит ко мне мелкий пацаненок, раскинув руки.
Без промедления подхватываю его на руки и крепко обнимаю. Илюшка двумя руками держит меня за шею, взволнованное детское дыхание опаляет мне кожу. Где-то внутри заворачивается огненный клубок, который ширится и разрастается. Осторожно сжимаю его и глажу по голове.
— Привет, бандит.
— Ты почему так долго не приходил к нам? — с тоской заглядывает мне в глаза. Так становится стыдно, что не знаю куда провалиться от этого вопрошающего взгляда.
— Дела были, парень.
— Я долго с тобой буду? — с надеждой спрашивает — Мама сказала, что целую неделю.
— Да.
— Хорошо, — важно кивает Илюха. — Теперь неси меня домой.
Все же он необыкновенный ребенок. Для четырех с половиной лет невероятно смышленый. Подхватываю его и сажаю на шею. Он обожает так ездить на мне.
— Оксан? — смотрю по подошедшую девушку с сумкой. — Давай понесу.
Она отдергивает поклажу.
— Поезд задерживают на сорок минут. Может на кофе отойдем. Побудешь со мной? Да и Илюше надо бутерброд какой-нибудь купить.
Сдержанно киваю головой, хотя я против чтобы пацан питался этим мусором. Разворачиваюсь и направляюсь в кафе. Оксана идет позади, подшаркивает обувью, словно ей сто лет. Понятно, опять падает в уныние. Или ошибаюсь? Может просто дорога утомила. Аккуратно поддерживаю Илью, не дай бог зацепится головой за что-нибудь, поэтому внимательно огибаю препятствия на пути. Он нетерпеливо подпрыгивает на шее, крутит головой так, что чувствую, как маленькая задница елозит не переставая.
— Илья, осторожнее, — предостерегаю. — Не хватало слететь.
— Нее, — протяжно отвечает — ты ж держишь.
Да, конечно, держу. Я его всегда держу, о чем говорить. Под тяжелые Оксанины вздохи передвигаемся быстрее. Если не газанем, то эта курица опять останется без перекуса. Уверен, что в дороге не ела ничего. Да сколько же мне ее вытаскивать из передряг, ну? Иногда злюсь на нее. Ну как можно быть такой соплёй? В свое время только и натаскивал ее по развлекухам. Помогало ненадолго. Какого я с ней связался? Вот, снова злюсь.
— Оксан, давай шевелись, — подгоняю ее. Она не обижается. Привыкла уже. — Не успеешь назад.
— Да и иду я!
Занимаем столик. Мне все равно, что закажет эта дохлятина, а вот Илюше сам выбираю суп. Уточняю, когда его готовили, переживаю насколько свежий. Повар уверяет, что все нормально. Ну положусь на него, делать нечего.
— Ты что будешь? — смотрю на Баранкину. Фамилия у Окси такая.
— Я? — медлит она. — Ну-у-у…
— Шеф, давайте два супа и кофе, — прошу добавить блюдо в заказ, потому что ее не дождешься.
Даю Илюше свой телефон с его любимыми мультами, они всегда на закладке стоят, и пристально изучаю Оксану. Бледная, замученная и какая-то зачумленная. Под глазами тени по кулаку. Волосы висят сосульками. Вся блеклая и затертая. Бесит размазня эта!
— На кого похожа ты?
Спрашиваю резко и с претензией. Имею право, честное слово. Если не встряхнуть, так и будет тряпкой висеть на проводах. Пока жду ответ, принимаю решение о том, что как только все разрулится, найду работу ей в городе. Лучше няньку буду оплачивать. Баранкиной моей надо выходить в люди. Хватит, насиделась.
Раньше была ведь заводная, симпатичная, веселая. Повелся на это же, а потом, когда сын получился, то Окси впала в странное состояние обиженности на весь мир, хотя любит Илюху больше жизни. Я-то знаю, что любит! Может и не одевает его в какие-то супер-модные шмотки, но комната у парня сделала по последнему слову техники, хотя в их хруще смотрится это вычурно и странно. Кормит его хорошо, сама не съест, а сыну отдаст, хотя им всего хватает. Деньгами снабжаю регулярно. И вот эти ее провалы в апатию достали уже! Ну не вышло семьи, так сколько кругом мужиков и ребенок не помеха! Надо просто взять себя в руки.
— На кого надо, на того и похожа! — внезапно огрызается.
— Оксан! — торможу ее — Давай откатывай.
— Ваш заказ! — ставят на стол тарелки и приборы.
Пока нам раскладывают все на столе, молчим. Баранкина пальцем елозит по столу и шумно дышит. Подвязываю
