чем полностью отдавая себе отчёт, что и зачем делает. — Вы… ты заходи.
После Нового года они с обоюдного согласия перешли на «ты», но то в письмах, которые теперь, в эту самую минуту, внезапно превратились в другую жизнь, мало связанную с действительностью. И тыкать тому, кому разнесчастное это «ты» никогда не говорила в реале, не на бумаге, показалось вдруг неуместным.
Непривычный к такому количеству людей, обитающих столь близко друг к другу, Бернар настороженно посмотрел на соседскую дверь, переступил порог и створку за собой прикрыл. Берилл радостно засопела, принюхиваясь к старому знакомому, а Минчик распушил хвост и попятился обратно на кухню.
Впрочем, Бернару наверняка непривычно всё: скопление кучи людей в одном месте, шумный транспорт, сетевые магазины, многоэтажки, тесный короткий коридор, маленькие помещения. В его-то доме каждая спальня была как большая комната в квартире Арнетти.
— Я…
— А как…
Говорить они начали одновременно и тут же умолкли, запутавшись в желании и рассказать обо всём сразу, и спросить о важном.
— Прости…
— Извини…те, я…
— Давай ты, — уступил Бернар, не иначе как сообразив, что в противном случае топтание на месте рискует затянуться надолго.
— Так как вы… ты здесь очутился? На острове что-то стряслось? Или у тебя стряслось? Последнее письмо пришло в феврале, а потом тишина.
Арнетти ждала. Беспокоилась. Искала поводы разузнать через князя, не случилось ли чего. Пару раз мысленно попсиховала. И даже решила между делом, что устал Бернар от переписки, да и сама Арнетти надоела ему изрядно.
— Его сиятельство меня привёз. Не лично, разумеется, — он остался в Агатовой чайке. Но предоставил и портал, и сопровождающего, и машину, и одежду.
Обычная одежда — брюки, свитер, куртка. И как-то вспомнилось вдруг, что Арнетти у себя дома, где она не красится, носит спортивные штаны и футболку, а волосы затягивает в хвост. Пускай Бернар видел её без грамма макияжа, лохматую и в виде куда более непотребном, нежели старая футболка с линялыми трениками, но всё равно… неловко немного.
— На острове всё хорошо. Павильон для портала возвели рядом с почтой, он настроен и исправно работает. Строят котельные, из которых в дома будет подаваться горячая вода, прокладывают трубы. Кто пожелает, тем помогут со строительством пристроек для ванных комнат и установкой ванн. У Бёров меняют генератор на новый и другим поставят. Многие, правда, в толк не возьмут, что с ним делать…
— Дагги-то ему точно применение найдёт, — усмехнулась Арнетти.
— У нас тоже генератор будет. И электрические лампы.
— Отлично. Как Ринда с Дагги поживают?
— Парой себя объявили, намерены уже этим летом обменяться брачными клятвами.
— Рада за них. Мои поздравления. А Бентон?
— С первым паромом отбыл на большую землю. Сказал, пора вернуться в мастерскую.
— Это было… ожидаемо.
— Знаю.
Минуту-другую молчали, только Берилл сопела под ногами, обнюхивая ботинки гостя, да шуршала обёртка под пальцами Арнетти.
— А что тебя привело на эту сторону? — нарушила Арнетти затягивающуюся паузу.
Приехал он на княжеском авто с водителем, адрес Арнетти ни для кого в Агатовой чайке не секрет. Другой вопрос, что могло вынудить Бернара внезапно сорваться на иную сторону, слишком чуждую для него, а Дэймитри — оказать ему посильную помощь.
— Ты.
Ответ простой, короткий.
И сложный.
В письмах они почти не касались ни того незаконченного разговора, ни вероятных выводов, сделанных зверем и людьми. Зверь способен унюхать многое, но его выбор — не магическая привязка, не знак полумифической истинности, обрекающий двоих на пожизненные отношения лишь друг с другом. Зверь избирал себе пару, однако человек мог с ним не согласиться, а даже среди оборотней решающее мнение оставалось за человеческой половиной. Идеальная пара — та, кто в равной степени привлекает и человека, и зверя, но коли нет…
— Арнетти, — Бернар шагнул к ней, забрал тюльпаны и отложил на банкетку. — Минул не один месяц, и я не раз уже думал, что тебя, возможно, утомила эта переписка…
Берилл немедля отвлеклась от обнюхивания и начала подкрадываться к банкетке. Высунувшийся из-за холодильника Минчик неодобрительно взирал на происходящее в коридоре.
— Вовсе нет! — воскликнула Арнетти с пылом, неожиданным для себя самой. — Но я подумала, что это тебе надоело бумагу марать и читать мои излияния, потому и писать перестал.
— Я хотел написать… и спросить… однако позднее решил, что лучше узнать самому, при личной встрече. Оттого и обратился к князю.
— О чём… спросить?
— Согласишься ли ты стать моей парой?
— Парой? Настоящей?
— Конечно, настоящей. Какой же ещё?
— Да.
— Да?
— Да! — и Арнетти без колебаний бросилась Бернару на шею. Он деликатно обнял её, привлёк к себе.
Между тем Берилл запрыгнула на банкетку, деловито понюхала букет и принялась самозабвенно жевать тюльпан. Минчик издал недовольный мяв и скрылся за холодильником. Ишь, удумали чего странные двуногие, целуются ещё…
* * *
Три месяца спустя
Чат, созданный Юлиссой для четырёх подруг
Серая волчица: «Всем привет! Не знаю, когда мы соберёмся в ближайшее время вместе, чтобы я могла сказать лично… особенно теперь, когда почти каждая живёт на два мира. Да и онлайн одновременно бываем не так часто…»
Снежинка: «Али, что-то случилось?»
Юла: «Да, выкладывай уже, не томи».
Серая волчица: «Я беременна».
Ари: «Поздравляю!»
Снежинка: «Мои поздравления!»
Юла: «От пчёлки ле… пардон, от Ройса?»
Серая волчица: «От кого ещё, Юл?»
Юла: «Ну, мало ли…»
Снежинка: «Она шутит, Али, не обращай внимания. Тебе сейчас нежелательно волноваться».
Серая волчица: «Эжени, я и не обращаю. Пускай себе щебечет… покуда перья все на месте».
Ари: «Как ты себя чувствуешь?»
Серая волчица: «Нормально. У оборотней редко токсикоз бывает. Ройс доволен как не знаю кто, можно подумать, на дворе стародавние времена какие, когда рождение сына и наследника было делом первой важности».
Юла: «А родится кто, волчонок, ледяной демонёнок или гибрид?»
Ари: «Юл!»
Снежинка: «Юлисса!»
Юла: «А что сразу Юлисса-то?»
Серая волчица: «Ари, ты там как? Я тебя вижу и слышу реже остальных, совсем ты с радаров пропала».
Юла: «Это потому что ты в родной город уехала, а мы втроём по-прежнему тут. Да норм у Ари всё.
