обстреливать баррикады, пока по улицам медленно толкали крупные метательные машины, впереди которых шли первые бронированные колонны. Основные силы орды все ещё шли по серой площади.
Драконы заполнили небо своими стаями, сотни их кружили огромными роем в высотах над золотой полусферой библиотечной крыши.
На крыше одного из зданий, что стояло против виадуков, ведущих к библиотечной площади, появился Люций в своем рогатом шлеме. Одну свою руку он положил на парапет, и поднял другую руку в творческом жесте и, слегка растягивая роковой момент для собственного наслаждения, грозно опустил ладонью вниз, указав на площадь.
Рой драконов одной сплошной смертоносной рекой упал стремительно вниз, крупные темно-серебристые крылатые змеи с задними лапами, похожими на птичьи, они пытались схватить рыцарей, что были едва крупнее их самих, но те разили их копьями, арбалетчики посыпали их стрелами, драконы падали там же мертвыми и были растоптаны белыми железными сапогами, черное месиво их внутренностей давилось в кашу под ногами стальной фаланги.
Тогда Люций поднял руку и сделал легкое движение в сторону кистью в черной железной перчатке, костяшки пальцев которой были украшены острыми золотыми шипами.
Стаи тварей выставили внизу большие осадные щиты, за которыми постепенно плотно выстроились тяжелые пехотинцы. Затем подоспели метательные машины.
И когда грянул рассвет объятые огнем снаряды полетели из города на площадь.
Падали они, разбивая на смерть рыцарей, разваливаясь затем огненными каменными осколками. Стали лететь и прочие снаряды из баллист и катапульт. Под огнем метательных механизмов фаланга ретировалась с площади, отступая стройной твердой колонной к лестнице.
Солнце поднималось из расселины в облаках над ледяным безжизненным океаном, лучи его прямо били в горы. И в этих лучах рыцари обнажили мечи и развернулись, чтобы, преодолев площадь, встретить врага. Сумрачная сила уже двигала грубые вороненные доспехи и существ внутри них вверх по виадукам.
В лучах солнца над пропастью схлестнулись в последнем бою воины в белых и в черных латах. Рыцари резали тварей, скидывали в пропасть, но те цеплялись в них, утаскивая за собой в смертельное падение. Под шлемами их лица искажались болью, глаза заливались слезами, но оскал лишь крепчал до самого конца. Среди последнего света, что застал людей, воители в белоснежных латах, имея под ногами лишь узкую полосу камня, врастали в неё, теряя щиты, с помятыми доспехами, теряя конечности, проливая кровь, продолжали стоять, сияя в лучах рассвета, принимая на себя все удары.
И вот последние сотни рыцари стали десятками, которые под напором многотысячной серокожей силы были вытолкнуты вверх, на площадь, где обратились в бегство к раскрывающимся вратам библиотеки, из которых выходил в своей белой мантии верховный жрец города Протелеон.
Старец был глубоко погружен в себя, голова его была опущена, покрасневшие глаза широко раскрыты. Все его существо пульсировало молнией, извивающейся в одном беспрерывном порыве вот уже много тяжелых дней и бессонных ночей, и одна лишь сила древнего заклятия поддерживала его тело.
В руках верховный жрец держал золотой посох.
Стукнув тем посохом об землю, он склонил голову над ним и зашептал громче. За ним в два ряда по лестнице вышли седовласые жрецы в столь же белоснежных мантиях, они стали глубоким гортанным пением воспроизводить древний текст, значение которого было ведомо лишь им.
Твари подбирались к лестнице, они подползали, робко приближались, выставляя вперед оружие, страх вдруг возник в их рядах.
Фаланга, глубиной в один ряд, одинокой дугой выстроилась перед ступенями к библиотеке. С помятыми доспехами и множеством ранений, залитые кровь, последние рыцари стояли перед колоссальной толпой, занимавшей всю площадь и тёмной, как воды глубочайшего озера в безлунной ночи.
В ушах рыцарей зазвучал древний текст.
Их мысли заполнило монотонное звучание внушительной речи извне, сотни голосов вне их сознания вливались внутрь. И они увидели, как светящийся текст стал покрывать ступени и затем площадь.
И Люций видел это.
Глаза его потухли в бессильной злобе, огонь в них лишь тлел, но он сам изо всех сил пытался отрешиться от своих эмоций, чтобы устремиться внутрь проводимого обряда.
Тишина.
Дыхание.
Мысли.
Пустота.
Перед ним сперва расстилались сизые туманы, за которыми он увидел переливающуюся золотом и перламутром цепь мысли, разрубив её, он стал падать среди молочной завесы до тех пор, пока не очутился в чистой темноте, где было множество камней, летающих огромным кольцом. Из-за них виднелось свечение, на которое он полетел.
Страха не было.
Эмоции были истреблены, но их мелкие змеи ещё плелись за его растворяющейся тенью. Избегнув многих висящих в пространстве острых валунов, Люций увидел свет, пред которым был старец, одетый в мантию.
Прекрасный юноша с длинными черными волосами подлетел к старцу, развернувшемуся в смятении, и ударил в грудь. Старец, не ожидавший этого, медленно растворился в потухшем свечении.
И в мгновение Люций проснулся, он стоял все там же на крыше у парапета и лицезрел, как из лестницы пред Библиотекой расширяется белая сфера, она росла, испепеляя всех серокожих, кто с ней соприкоснулся.
Твари убегали, падая с края и толпясь на виадуках, что обрушались, падая большими кусками вниз.
Но вот белая сфера застыла, в одно мгновение превратившись в полупрозрачный купол, поверхность которого тревожилась от бегающих по ней перламутровых молний.
Демон пал, обессиленный на колени, положив голову на каменные перилла, и наконец закрыл глаза с облегчением.
Орда лишь стояла, пялясь полу-разумными алыми очами на застывшую свою погибель.
_____
— Что теперь будет с нашим миром? — спрашивал Стратоник.
— Неужели не очевиден для тебя конец?
Зажженные края расселины проливали на мир вторичный свет дня, одного из последних для людей.
Стратоник и Люций прогуливались по аллеям кварцевых колонн абсолютно пустого восточного района. Они спускались по улице мощённой идеальной ровной квадратной плитой, позади них сверкал купол.
— Теперь библиотека для тебя вне досягаемости, — Стратоник посмотрел вверх, где не было драконов.
— Да, ты прав.
— Что же волен ты делать?
— Это все уже не важно.
— Я жду, Люций, хочу перед смертью увидеть, что станет с этим миром. Тешу себя надеждой, что среди серой пустоши в степях найду зелёный росток.
— Ты слишком привязан к старым формам, Стратоник, — расслабленно бросил Люций.
— Префект Стратоник, — поправил с деланным пафосом.
— Префект? — лицо демона заискрилось улыбкой, — очнись, твоего государства нет. Я говорил, что ты увидишь это. Смотри же, теперь это мой город.
— Здесь нет города, — с блеклой мрачностью ответствовал человек, — город так и не стал твоим. Хотя и не помню я, чтоб искренне ты рвался его покорить. Его людей ты всего лишь уничтожил, но культура… — он запнулся.
— Культура живет
