знает.
Но опять же, он полагал, что Доминик теперь знает.
— Это очень раздражает, правда, —продолжал Драго, наконец-то обрадованный тем, что ему пришлось столкнуться со своей виной лицом к лицу. — Но не на него ты должен злиться. Это я выбрал ее, и за это... мне жаль.
Доминик посмотрел на него, сжав челюсти.
— Я хочу, чтобы ты знал, выбор Катарины не имел ничего общего с ней и все, что связано с тобой. Я хотел, чтобы тебе было больно за то, что твой отец сделал со мной. Она просто оказалась на пути.
Его челюсть, казалось, слегка расслабилась.
Он начал показывать Доминику, что любая ненависть, которую он испытывает к нему, не идет ни в какое сравнение с ненавистью, которую Драго испытывает к самому себе. — Иногда мне тяжело смотреть на нее и осознавать, что я использовал ее.
— Хорошо. — Яростные ореховые глаза Доминика пронзили его душу. — Последние семнадцать лет мне приходилось просыпаться каждый гребаный день, расплачиваясь за грехи отца, и я рад знать, что больше не буду единственным.
— Нет, не будешь, — согласился он.
Чувствуя, как его отпускает часть вины, он хотел поговорить с Домиником с тех пор, как его поглотили чувства к Кэт. Они оба пришли к молчаливому согласию, но оставалось последнее, что ему нужно было сделать.
— Ты можешь показать мне подвал?
Кивнув, Доминик даже не стал спрашивать, зачем ему нужно это видеть, а повел его по коридору к двери, ведущей на спускающуюся лестницу.
Драго пошел по ней, не зная, что увиденное им будет тем, что он никогда не забудет. Это была холодная бетонная комната, которая находилась под домом и использовалась для хранения старых вещей, но у стены посередине лежал уютный розовый ковер. У обогревателя стояла односпальная кровать, маленькая тумбочка с лампой. Даже плакат с цветами висел над ним, создавая маленькую комнату, которая выглядела бы не так уж плохо, если бы ее не окружал холодный бетон.
Это было то, чем он был, - подвал, который был вынужден содержать комнату для маленькой девочки.
— Легче не станет... — серьезный голос Доминика эхом разнесся по помещению.
Оглянувшись на него, Драго увидел лишь человека, вырастившего Катарину.
— Что не станет?
— Смотреть на нее.
Глаза Драго вернулись в импровизированную комнату и увидели то, что он пропустил в первый раз... Она была сделана с любовью.
***
—Кто угодно, — сказал ей Кассиус. — Он думает, что Лука знал о тебе до того, как они вошли, и не понимает, как он об этом узнал.
— О. — Она придвинулась ближе к брату, чтобы положить руку ему на плечо. — Он просто расстроен, Кас. Я поговорю с ним и скажу, чтобы он успокоился.
Кассиус продолжал смотреть на заваленную мусором землю.
Когда она разговаривала со своим младшим братом, это никогда не было похоже на разговор с молодым подростком, их беседы в основном состояли из зрелых тем. Она всегда старалась, чтобы он был на стороне ее и старших братьев, на стороне добра, и подальше от отца, на стороне зла. Но... он был так похож на Люцифера.
Она всегда видела в его голове битву добра и зла, дьявольского мальчика, которого отговаривали от этой черты, прежде чем он переступал ее, и это нельзя было исправить. Кроме этого раза. Что-то было по-другому.
— Что случилось? — спросила она в ужасе, боясь, что опоздала. Преступление выглядело так, словно оно уже было совершено.
Кассиус наконец посмотрел на нее своими злобными глазами.
— Я кое-что сделал, Кэт, и я думаю, что ты никогда меня не простишь…
...В очень юном возрасте Кассиус забрел в дом, когда никто не смотрел, что случалось слишком часто из-за всех этих драк.
Небо было темным, но это его не останавливало. Его маленькие ножки всегда шли в одном направлении, направляясь в грязный парк, в котором уже почти никто из детей не играл.
В этот раз, когда он пришел, детей там не было - слишком поздно ночью, - только какие-то люди, сгорбившиеся под одеялами у снесенной ограды.
Маленький Кассиус сел на качели, всегда желая, чтобы кто-нибудь подтолкнул его, чтобы помочь ему начать. Но в итоге он так и остался сидеть, не используя качели по назначению.
Звезды и луна были единственным источником света, но он мог видеть восьминогих существ, бегущих по земле под ним.
Даже не задумываясь, его маленький ботинок осторожно спустился вниз, разбив только половину паука.
Кассиус смотрел на него, наблюдая, как четыре ноги продолжают двигаться в течение нескольких минут... наслаждаясь этим. Он повернулся только тогда, когда рядом с ним послышалось звяканье качелей.
Сначала он подумал, что это мог быть Доминик, но быстро понял, что это не так.
Незнакомец сел рядом с ним.
— Привет.
Кассиус уставился на парня, ничего не боясь. Он вообще ничего не боялся, даже незнакомцев.
— Привет.
— Как тебя зовут?
Казалось, все всегда знали, кто он такой в этом районе, но он никогда не видел этого человека раньше, и ему казалось, что он должен был его запомнить, так как он не был похож ни на кого из местных.
— Кассиус.
Слегка покачиваясь, он улыбнулся мальчику.
— Приятно познакомиться, Кассиус.
Маленький Кассиус вернулся к разглядыванию паука, который все еще пытался двигаться.
— Что ты делаешь здесь так поздно?
Он объяснил незнакомцу, почему он всегда приходит сюда один.
— Мой отец снова пытается ранить Кэт.
— Кто такая Кэт? — спросил он, глядя вниз, чтобы увидеть, на что смотрит мальчик.
— Моя сестра.
— О. — Незнакомец встал, проходя перед мальчиком, а затем присел, чтобы Кассиус посмотрел на него.
— Я тоже люблю причинять боль.
— Правда? — Кассиус перевел взгляд с измученного паука на незнакомца, который, казалось, был примерно в возрасте его брата Доминика. Он был либо еще не взрослым, либо почти совсем не взрослым.
— Да. — Его интенсивные сине-зеленые глаза переходили от одного цвета к другому в лунном свете. — Но... — Молодой незнакомец встал, раздавив паука, чтобы тот встретил свою смерть. — ...они должны заслужить это.
— Почему? — спросил Кассиус, не в силах больше отвести от него взгляд.
— Потому что если мы не будем осторожны, то в конце концов причиним боль таким людям, как твоя сестра. Маленький
