и протянул его спутнице. Она, недолго думая, сломала печать и развернула свиток. На колдуна это произвело страшное впечатление. Он отшатнулся от стола, затрясся и стал бледнее бумаги, разбросанной по столу. Илона не замечала реакции чародея. Она сразу узнала черную латынь. Разобрать ее было нелегко даже специалисту, хотя кандидату исторических наук Илоне Архиповне Прохоровой доводилось знакомиться даже с манускриптами, которые приписывались средневековому ученому Герберту Аврилакскому, избранному на исходе Х века на Святой Престол под именем папы Сильвестра II и обвиненному впоследствии в чернокнижии. Тем не менее подруга мадемуазель Тосканской сумела понять, что в ее руках и в самом деле текст некого договора, потому что более-менее связно ей удалось прочитать следующие пункты:
Люцифер, ты обязан немедленно сообщить мне секрет делать неживое живым!
Ты сообщишь мне секрет сей, едва я скреплю кровию своею сей манускрипт.
Ты не будешь препятствовать мне в исполнении чародейских таинств.
Ты пришлешь мне в услужение низших духов по первому моему требованию.
Кроме указанного выше секрета и власти над низшими духами, ты обязан приносить мне золото в монетах, находящихся в обращении, такого качества, чтобы не только я, но и все те, кому надлежит, могли использовать их.
Вышеупомянутое золото не должно быть фальшивым, не должно исчезать при передаче в другие руки или превращаться в камень или уголья.
Это должен быть металл, отлитый руками людей, законный и распространенный во всех землях.
Если я буду нуждаться в значительной сумме денег, независимо от времени или предназначения, ты обязан указать мне погребенные в земле или замурованные в стенах сокровища.
А также если я отправлюсь туда, где они могут быть замурованы или закопаны, ты должен предоставить их в мои руки так, чтобы не причинить мне вреда, где бы я ни находился в это время, чтобы я мог распоряжаться ими в соответствии с моими собственными желаниями и потребностями…
– За золото он продал душу, – подытожила Илона, сворачивая свиток и возвращая его напарнику. – Видимо, оживление автоматона стало только поводом.
– Все с ним ясно, с этим жалким шарлатаном, – отмахнулся художник. – Хватит с ним лясы точить. Возвращаемся назад, в будущее!
И они с напарницей одновременно чиркнули ногтями по насечкам на кольцах.
– Нет, так вы не уйдете! – прорычал Брюс. – Люцифер, исполняй договор!
В холодном зеве камина само собой вспыхнуло пламя, а волшебные кольца на пальцах Иволгина и его спутницы превратились в пыль и осыпались. Черный маг выполнил свою угрозу – мужчина и девушка из XXI века застряли в веке XVIII. Художник, который все еще держал в руке револьвер, заряженный патронами с серебряными пулями, выстрелил в Брюса, но тот лишь расхохотался. Пули расплющились о его грудь, словно под сутаной у него была броневая плита. Колдун взмахнул рукой, и в пальцах у него материализовалась рукоять, которая обросла эфесом, а уж из него вытянулось лезвие шпаги. Гарик сунул бесполезный револьвер в карман и выхватил свой гренадерский палаш. Клинки со звоном скрестились, но это было еще не все. Рядом с Брюсом появился его двойник, который бросился со шпагой наперевес на кандидата исторических наук Прохорову. Девушка не растерялась, и в кабинете стало на одну фехтующую пару больше. Пламя в камине гудело, как бешеное. Звон клинков сплетался в затейливую мелодию. Чертежи и другие бумаги водопадом сыпались со стола.
Этот странный поединок продолжался до тех пор, покуда Иволгин не сообразил – это блеф, колдовской морок, шутовство. Черный маг не может причинить им с Илоной вреда, покуда договор у них в руках. Однако и они ему – не могут. Посему Брюс попросту тянет время. Чего-то ждет, но чего? Нужно обязательно получить ответ на этот вопрос, от этого зависит, удастся ли им победить чернокнижника, продавшего душу дьяволу, или нет? Да вот только чтобы подумать об этом, нужно прекратить эту шутовскую дуэль, но как опустить шпагу, когда противник так наседает? А если он ошибся с выводом? Тогда вражеский клинок проткнет ему сердце, и торжествующий колдун вынет манускрипт из-за пазухи на умирающем теле. Гарик разозлился и выбил шпагу из рук Брюса, та покатилась, звеня, по полу. Художник прыжком настиг ее, наступил на лезвие возле гарды и сломал. В этот миг исчез и двойник чародея, который растаял клубом дыма. Сам колдун отпрянул к камину, пламя в котором стало угасать.
– Порезвились и хватит, – пробормотал Иволгин, убирая палаш в ножны. – Вы проиграли, Брюс. Признайте это.
– Ошибаетесь, господин живописец! Ваша спутница читала договор, она знает, какие права он дает мне.
– Низшие духи, – кивнула кандидат исторических наук Прохорова. – Приготовься, Гарик! Сейчас он нашлет на нас вурдалаков.
– Верно! – усмехнулся чернокнижник и завыл, будто гоголевская панночка из фильма: – Люцифер, заклинаю тебя инкунабулой, вороньим пером, нетопырем! Заклинаю тебя, заклинаю!.. Заклинаю тебя, заклинаю!.. Ко мне, упыри! Ко мне, вурдалаки!
– На всякий случай начерчу-ка я круг, – пробормотала Илона, вынула из кармана мелок и, опустившись на корточки, очертила себя и своего напарника.
И хотя художник привык уже ко всяческим чудесам, но камлание бесноватого колдуна и странные приготовления спутницы показались ему просто инсценировкой по мотивам «Вия». Однако вскоре он переменил свое мнение. Под воздействием заклинаний Брюса огонь в камине вспыхнул с новой силой. Языки пламени становились все причудливее. Они вытягивались в комнату, отрывались друг от друга, темнели и принимали разные гротескные формы, достойные фантазии Иеронима Босха. Воображение человека XXI столетия трудно поразить разными уродцами. Кинематограф приучил зрителя к самым многообразным монстрам, и никаких эмоций, кроме скуки, они уже не вызывают. То, что перло из каминного зева, явно не было рассчитано на современного человека. Все эти рога, хвосты, копыта, нетопырьи крылья, искривленные конечности, рахитичные животы, оголенные ребра, вывернутые веки, расплющенные носы, вываленные до пола раздвоенные языки, клыки, торчащие вкривь и вкось, вытекшие глаза казались ходячей свалкой биологических отходов.
Вся эта биомасса, которая все лезла и лезла, наполняя кабинет колдуна, отвратительно воняла, но более никакой видимой угрозы от нее не исходило. Похоже, очерченный мелом круг и в самом деле оказался для нечисти непреодолимой стеной. Она толпилась окрест, источая смрад, бесполезно размахивала корявыми, костлявыми и когтистыми лапами, вращала бельмастыми зенками, клацала кривыми зубами, облизывая свиные свои рыла змеиными языками, но коснуться всем этим суповым набором двух пришельцев из будущего не могла. Вызвавший всю эту свору низших духов Брюс бесновался позади их толпы, но изменить патовую ситуацию не мог. Оставалось надеяться, что он не призовет железноликого Вия. Гоголь в эту эпоху еще не родился и потому не мог своей книжкой подсказать чернокнижнику эту идею. Похоже, и сам колдун чувствовал, что чего-то во всем этом
