Книга Свет – Тьма - Елена С. Равинг

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 162

происходить на самом деле? Ещё недавно я со стопроцентной уверенностью сказала бы, что нет. В нашем прагматичном и приземлённом мире не могло существовать ни огненных демонов, ни ангелов из красного желе, как не существовало и чёрного поля, и жуткого, тёмного облака. Однако теперь я начинала в этом сомневаться. Ведь существовала же некая «Тьма» — воплощение чего-то плохого и дьявольского, в реальности которой я убедилась лично. Существовал и странный человек со странными способностями, который, по логике вещей, должен был принадлежать такому же абстрактному «Свету». И если хоть на секунду предположить, что сражение из сна когда-то действительно произошло в реальности, то все мои представления о ней катились ко всем чертям…

Вот только какое отношение сны о прошлом имели к грядущему апокалипсису, о котором говорила мама и который описывался в библии?..

А если — прямое?

Если кто-то свыше показывал мне не то, что было, а то, что будет? Если «Тьма» пыталась переманить нас к себе, потому что собирала армию? Тогда напрашивался закономерный вывод, что теоретический «Свет», к которому принадлежал Елизар, должен был делать то же самое. Получается, готовилось судьбоносное сражение добра и зла? Естественно, «Тьма» будет пытаться уничтожить человечество, а «Свет» — пытаться его спасти? Имело ли это смысл, ведь в библии было написано, что при апокалипсисе бог уничтожит всех…

Подобные идеи казались совершенно абсурдными и нелепыми. И всё же сейчас даже самая безумная, самая нереальная и глупая мысль могла оказаться правдой.

Для меня.

И для мамы.

Итак, если посмотреть на ситуацию абсолютно серьёзно.

Я должна буду вступить в войско?

Должна буду выбрать бога или дьявола и сражаться за выбранную сторону?

Кажется, в библии было написано: «сто сорок четыре тысячи из колен Израилевых… Из колена Семионова…» Или Симеонова?.. Или… Ой, так ли была важна разница в две-три буквы? Всё равно там была указана моя фамилия. И печать бога, то есть крест, то есть знак, про который говорила мама, уже был на мне. Фактически меня заклеймили, как скотину, чтобы потом загнать в стадо таких же попаданцев, даже ни о чём не спросив… Елизар что-то говорил про выбор, но ведь выбора-то, по сути, и не было. Разве могла я пойти за дьяволом, то есть за «Тьмой», если меня уже зарезервировал для себя «Свет»?

Но то лишь в теории.

А на практике мне почему-то казалось, что всё это уже происходило: что я стояла на чёрном поле, что держала в руках меч, что видела рядом людей в доспехах, а главное — что я когда-то уже видела того воина… Последнее было единственным, во что действительно хотелось верить, хоть это и означало бы реальность всего остального. Может, именно он и был моей судьбой, как бы это ни звучало наивно и романтично? Тот, кто подходил мне идеально, кого я ждала и кого чувствовала, даже не имея представления, существовал ли он на самом деле…

Совершенно запутавшись в домыслах и предположениях, я тихонько завыла, но мой вой отразился от пустых стен, усилившись в несколько раз и угрожая разбудить пол больницы. Уже тише я выдохнула. Мне было очень обидно, что я не знала ровным счётом ничего. Елизар не торопился делиться своими сведениями, мама говорила загадками и осторожничала, ведь там, где она находилась, осторожность являлась совсем нелишним качеством, а всё остальное строилось лишь на моих догадках и могло оказаться полнейшим бредом…

Я моргнула, только теперь осознав, что видела потолок, который из непроглядной серости превратился в более светлое пятно. Скосила глаза и взглянула на окно — оно уже основательно светилось серо-голубым, что означало приближение рассвета. Провалявшись без сознания весь день, я всю ночь задавалась глупыми вопросами вместо того, чтобы просто отдыхать. А теперь, когда мозг, наконец, устал, и веки начали понемногу закрываться, пришло время подъёма. Скорее всего, через час или два меня разбудят на процедуры и сдачу анализов. И начнётся очень тяжёлый и очень долгий день, который может стать для меня даже страшнее, чем все ночные кошмары вместе взятые…

Глава 9. Отец

— Танцующие африканские женщины, — изрекла я, едва взглянув на картинку.

Анатолий Сергеевич Лазаревский положил карточку на стол и поднял новую, на которой были изображены, а вернее наляпаны такие же симметричные чернильные пятна.

— Муха, — тут же выдала я ответ.

Это продолжалось довольно долго: всё новые и новые картинки, всё новые и новые пятна. Я уже начинала скучать, зевать и думала лишь о том, когда же моя пытка, наконец, завершится.

Лазаревского я больше не боялась. Вспоминая прежние страхи, терзавшие меня в его присутствии, я смеялась над собой и своим поведением. Он не был ни богом, ни царём, которого следовало бояться, ни «Тьмой», которая могла сломать или искалечить. Он был просто человеком с тяжёлым взглядом и профессиональной дотошностью. А по сравнению с «Тьмой» казался неразумным ребёнком, пытавшимся играть чужими эмоциями, как дети играли кубиками. Единственное, что он на самом деле мог сделать — упрятать меня под замок, поближе к себе, чтобы продолжать изучать и экспериментировать. Я этого не хотела, как и прежде, но остерегалась уже не так сильно. Если «Тьма», или же другая тёмная сила, пожелает до меня добраться, то её не остановят ни замки, ни решётки, ни тем более больничные стены. Так какая разница, где я буду находиться?

Мне стало безразлично и что покажут его бесконечные тесты. Результаты я и так примерно представляла: хроническая депрессия, повышенная тревожность, интровертный тип личности, проблемы с математикой, но развитое логическое мышление. Часть этих тестов мы проходили ещё на первом курсе университета на занятиях по психологии, и о себе я могла рассказать довольно много. Своё состояние я также могла оценить объективно, а Лазаревский давно знал о моих проблемах со сном, так что особых сюрпризов ожидать не стоило.

Многие вопросы в его тестах были построены таким образом, чтобы перекрывать друг друга и выявлять в ответах ложь. Поэтому я решила отвечать максимально честно, осторожничая лишь в вопросах или утверждениях типа: «Хотели бы вы покончить с собой?» или «Меня беспокоит то, что я могу сойти с ума». То есть тех, которые касались непосредственно произошедшего со мной, болезни моей мамы или моей предполагаемой болезни.

И всё же результаты могли оказаться не такими, какие я ожидала. Кроме депрессии Лазаревский мог разглядеть у меня начинавшуюся шизофрению или параноидный синдром, к примеру…

Сначала я волновалась, чем всё это обернётся. Боялась, что Лазаревский

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 162