и Мора. Сквозь непроницаемые маски я не видел выражения их лиц, но по расслабленным позам понял, — они рады видеть меня в целости и сохранности.
У Визы в руках сверток — скафандр Чок.
Тут же накатила обида за поражение и боль утраты. Шикр, «Гарун», Дина… Это чувство так остро резануло меня, что я, заскрипев зубами, не выдержал и, дав волю чувствам саданул изнутри по прозрачному колпаку ладонью.
Самонадеянный пацан! Болван! На что я рассчитывал?! Возомнил из себя непобедимого? Дурак!
Искин реаниматора принял мой удар как сигнал к действию, и крышка плавно пошла вверх.
Дикий холод, сковавший дыхание ворвался вовнутрь, и я, не теряя времени выскочил из капсулы, выхватил из рук Визы сверток и стукнул им себя в грудь.
Всего несколько мгновений и я в надежном, вполне защитном скафандре. Ух… хоть Кира и докладывает, что мое состояние в полном порядке, но, судя по тому как космический холод сковал внутренности не давая вдохнуть, видимо еще не совсем. Я раньше как-то экспериментировал в открытом космосе — ощущения были совсем не те, что сейчас.
— Пойдем, — вперед вышел Мор, — нам надо обсудить положение, в которое мы все попали. Обстановка этого Ситхутара немного угнетает.
Не говоря больше ни слова, он развернулся к дальней стене, где виднелись чуть приоткрытые створки выхода.
Шак двинулся вслед за ним, а ко мне подошла Виза. Взяв мои пальцы в свои ладони, она легонько сжала их, подбадривая.
— Не всё так плохо, мой отважный Зорг. Ты жив, а это главное.
Я молча кивнул. Мне нечего сказать. Стыд и обида разрывали меня, но содеянного уже не вернуть.
Протиснувшись через заклинившие створки и немного пропетляв по темным коридорам крейсера, мы наконец-то попали в один из шлюзов, из которого вышли в освещенное помещение с атмосферой. Шлем Чока тут же запрятался в воротник, и в нос сразу шибануло чем-то кислым и прогорклым.
Я всмотрелся в лица своих друзей. В глазах ни толики усмешки или порицания. Лицо Визы светилось счастьем от того, что я жив и здоров. Шак чем-то доволен и горд. Чем это интересно? Лицо Мора непроницаемо, но во всех трех глазах читалось явное облегчение и немного таинственности.
Пройдя далее, сразу же попали к месту нашего поединка. Всё та же летная палуба и поврежденный истребитель в дальнем углу. Перевел взгляд на полку, где мы с Каем складывали свою амуницию.
Что?! Я не поверил своим глазам.
Мой Шикр! Вот он. Лежит там же, где я его и оставил. А это что? Я неверяще уставился на полку.
Нимб?! Не может быть!
Дотрагиваюсь подрагивающими от волнения пальцами до Шикра, до легендарного Нимба и смотрю на своих друзей. Шак, уже не скрываясь, широко улыбается и чуть ли не с любовью поглядывает на меня. Еще бы. Реликвия снова в клане Ной. Это ли не счастье?
— Кай велел передать это лично тебе, — Виза вкладывает мне в ладонь небольшой информационный кристалл.
— А «Гарун»? — в надежде спрашиваю я.
— Кай его забрал себе по условиям поединка, — проскрипел рядом Мор. — Ты проиграл его, но иногда поражение бывает ценнее победы. Он оставил тебе твой доспех, реликвию и весь экипаж. Никого не взял с собой.
Я молча скинул с себя Чок и облачился в родной Шикр. Ощущения такие, как будто после долгого отсутствия вернулся домой.
— Назначаю тебя хранителем реликвии клана Ной, — я пальцем указал на счастливого Шака, — до прибытия на Новый Зот ты отвечаешь за него.
К Шаку подлетел один из его дронов и передал ему небольшой, размером с обычную настольную книгу контейнер.
С великим почтением и осторожностью он уложил туда Нимб и посмотрел на нас.
— Что дальше? — спросил он.
— Пойдем, — я подкинул в руке кристалл, — посмотрим, что там хотел передать Кай…
— Только тебе, — взгляд Визы стал строгим.
Я кивнул и еще раз подкинул в руке кристалл.
— Пойду, поищу место, где можно просмотреть.
— Мы будем ждать тебя в рубке управления, — сказал Мор и направился на выход.
Послание
Подходящий изотор для просмотра кристалла я обнаружил почти сразу, в первой же попавшейся каюте. Настроив при помощи Киры агрегат, я установил информационный кристалл в специальное углубление и приготовился. Почти сразу очертания предметов и стен вокруг исказились, растворяясь в серой дымке. Мигнул свет.
Я стою в незнакомом помещении, чем-то схожим с моей каютой на «Гиполисе». Вокруг добротная стационарная мебель, что считается у зотэрианцев отдельным шиком и далеко не каждому по карману, далее «живая стена» — неизменный атрибут такого класса кают. Сейчас на ней живописный скалистый берег, на который накатывают зеленоватые волны, и слышен далекий шум прибоя. В розоватом небе светит малиновое раскаленное светило, красиво подсвечивая редкие рваные облака.
Кира тут же подсказывает мне, что это планета Нрея — родной дом клана Ной.
— В этой секции на «Эсурре» я жил многие сотни циклов и никогда больше сюда не вернусь, — слышу я за спиной тихий голос Кая.
Резко оборачиваюсь. Кай удобно сидит в широком кресле, вытянув ноги и сложив на груди руки. Взгляд серьезен и задумчив, губы поджаты.
— Времени мало, поэтому буду краток.
Кай поудобней уселся в кресле, а его взгляд моментально стал колючим.
— Не знаю, зачем я тебе всё это объясняю и трачу свое драгоценное время, но вот почему-то именно сейчас, в этот самый момент возникла такая необходимость.
Он опустил взгляд, явно на что-то решаясь, затем утвердительно сам себе кивнул и продолжил:
— Жизнь среди Ханки многому меня научила и, как мне кажется, серьезно изменила мои взгляды на очень важные для меня вещи. Не буду сейчас осуждать себя за ранние поступки — это прекрасно могут сделать бывшие соклановцы и родичи убитого мною Миота ин Ювора. Кстати… убитого в честном поединке, и Совет Восьми не мог не знать этого. Однако они приняли решение распылить меня как… как…
Глаза Кая забегали, он силился подыскать подходящее слово, но, так и не преуспев в этом, просто махнул рукой.
— Он сам вызвал меня на поединок, за что и получил сполна. Видимо, надеялся, что я не осмелюсь принять вызов от члена Совета…
Кай криво усмехнулся.
— Я не хотел его убивать! Так вышло! Боец он был не чета тебе, но его оскорбительные слова… я не смог сдержать свой гнев, ярость захватила мой разум и… вышло так, как вышло.
Пауза немного затянулась. Кай склонил голову и долгую минуту сидел молча, разглядывая свои руки.
— Всю жизнь, — тихо начал он, — я потратил на то,
