Если родители Штерна постоянно выясняли отношения то друг с другом, то со своим сыном, то моим вообще было на меня плевать. Еще в четыре года они скинули меня бабушке и исчезли с горизонта, появляясь с моей жизни лишь эпизодами.
И если Штерн из всего этого сделал вывод, что жениться нужно по расчету, то я решил, что семью буду строить на уважении. Без такой сентиментальщины, как любовь, быть может, зато на более крепком фундаменте. И что в итоге? Страдаю по женщине, которая, как и мои предки, чихать на меня хотела, да и только.
А я ведь именно страдаю. Как ни забивай голову делами, как ни пытайся вымотаться до такой степени, что ночью просто падаешь лицом в подушку, но никуда не деть упрямые сны. В которых Агата продолжала появляться едва ли не каждую ночь. И иногда сон был настолько живым, что, проснувшись утром, я испытывал чудовищное разочарование. От того, что ее рядом нет.
- Алекс!
Кто-то деликатно тронул меня за рукав, отвлекая от назойливых мыслей. Обернувшись, я обнаружил перед собой владельца сети ресторанов, который планировал закупаться нашим вином. И по такому поводу старательно улыбнулся ему во все свои тридцать два. Ибо, как финансист, понимал всю выгоду данной сделки. Если она состоится, конечно. В чем я, впрочем, не сомневался.
- Я попробовал ваше вино, - произнес Жан-Мишель, салютуя мне бокалом.
- И как оно вам? - поинтересовался я, продолжая вежливо вытягивать из себя улыбку.
- Оно великолепно! - не сдержал восторга француз. - Вы сумели сделать так, что банальный, на первый взгляд, букет, заиграл совершенно по-новому!
Уж я-то сумел, да. Так сумел, что при моем появлении в винодельне все уже креститься начинали со страху. Или они так хотели изгнать меня, как нечистую силу, уж не знаю. Но что я успел всех достать до чертиков - это факт.
Но это было не зря. Я хотел, чтобы «Santa Sangre» чем-то выделялся на рынке и мы, очевидно, этого добились. За этот продукт я испытывал гордость.
- Благодарю, - я коротко склонил голову в знак благодарности и вдруг услышал у себя за спиной:
- Мне тоже очень понравилось это вино.
Сердце загрохотало в груди оглушительной канонадой. Померещилось, наверно. Не могла же это и в самом деле быть…
- Восхитительные цветочные ноты, - добавил знакомый голос и я, задержав дыхание, резко обернулся.
Передо мной стояла Агата. Тонкие пальцы с модным маникюром обвивали ножку бокала, в котором плескалось вино. В своем «маленьком черном платье» буквально по Шанель она выглядела восхитительно. И была все такой же желанной, как и раньше. А может даже больше, потому что теперь, когда она находилась рядом, оказалось невозможно себя обмануть. Невозможно убедить, что смогу прожить жизнь и без нее.
Хотя смогу, конечно же. Просто зачем?
- Спасибо, - отозвался я коротко и, извинившись перед Жаном-Мишелем, схватил Полянскую за локоть и отвел в сторону.
- Ты что здесь делаешь? - поинтересовался, когда нам удалось ускользнуть от лишних глаз. Я хотел и одновременно боялся представить, что Агата приехала ради меня.
- Пробую вино, разве это не очевидно? - усмехнулась она.
Я с ответной усмешкой покачал головой. Действительно, размечтался.
- И как, распробовала?
- Не сразу.
Это был какой-то странный диалог. И речь, очевидно, шла совсем не о вине.
- И сколько же тебе на это понадобилось? - спросил я.
- Не так много, как кажется.
Она говорила загадками, а я зачем-то поддерживал эту игру в шарады. Наивный идиот.
- И что теперь? - поинтересовался я снова.
- Теперь я хочу себе всю бутылку.
Мне следовало бы возликовать, но вместо этого я испытывал желание поберечься.
- Чтобы осушить ее и перейти на другую? - хмыкнул я.
- Нет. Чтобы пить медленными глотками…
Губы Агаты вдруг оказались так близко, что я почувствовал на своей коже ее дыхание. Легкое движение навстречу, и я мог бы ее поцеловать. Я до безумия хотел ее поцеловать! Вот только делать этого не собирался.
- Не верю, - отрезал я, делая шаг назад, подальше от искушения.
- Что? - растерянно моргнула она в ответ.
И я понял, что она - все та же избалованная девчонка. Которая думала, что я снова окажусь рядом по одному щелчку ее пальцев. Стоило ей только поманить.
Черта с два, моя красавица.
- Не верю, - повторил я. - А теперь извини, мне нужно пообщаться с партнерами.
На лице Агаты отразилась такая гамма чувств, что мне стоило огромного труда развернуться и пойти прочь.
И не сказать всего того, что рвалось из груди ей навстречу.
Глава XLV. Маша
Мне показалось, что я ослышалась. Ждала, что Давид скажет о чем угодно, но только не о том, что хочет видеть меня своей женой. Например, о курсе зимбабвийского доллара, или о том, что самой дальней галактике с невыговариваемым номером произошел третий за неделю взрыв. Но он заговорил о свадьбе…
Я так растерялась, что не сразу поняла, что чувствую. Радость? Возможно, но не такую уж и сильную. Горечь? Вот скорее ее, да. Даже объяснение этой горечи имелось, но я его пока от себя гнала.
- Встань, пожалуйста, с колен, - попросила я Давида, обхватывая себя руками.
Штерн удивленном моргнул, но просьбу не выполнил.
- Встань, пожалуйста, - повторила я громче.
Неужели он решил на мне жениться, когда узнал, что я могу стать обеспеченной девушкой? Верить мне в это не хотелось, но других мыслей как-то и не возникало. Может, мне и стоило согласиться, ведь собиралась же Полянская точно так же выйти за Дава в свое время! Но я не хотела… вот так. Я любила Штерна, а он меня - нет. И так жить с ним, понимая, что сама по себе, даже с детьми (если вдруг они оба от него) ему не особо интересна, не желала.
- Почему? - наконец спросил он и я не выдержала его взгляда. Отвернулась.
- Потому что я не могу принять твоего предложения. По крайней мере, сейчас.
А может, слетать с Петером, развеяться и переключить мысли на другое, а потом взять и отказаться от этой пивоварни? Передо мной встал поистине сложный вопрос. Даже не вопрос, а самая настоящая дилемма. Оставить детей без причитающегося им наследства и понять, нужна ли я Давиду без этой пивоварни, или обеспечить себя и малышей, а дальше разбираться с последствиями.
- Почему? - снова повторил Давид. Я опять повернулась к нему.
- Потому что это как снег на голову. Я не думала об этом.
Соврала, конечно. Думала, но уже смирилась с мыслью, что своей женой Дав меня видеть не хочет.
