за его мучением, смотря как тонкой едва заметной волной моя головная боль перетекает в его тело, уничтожая.
— Что с ним?
Меня выдернуло из транса, и я даже не сразу поняла, что происходит. Тело главаря билось в судорогах на земле, а вокруг нас толпились мужчины. Те, кто был в состоянии что-либо понимать или хотя бы стоять на ногах.
— Переволновался рядом с такой шикарной малышкой, — хохотнул обрюзгший дед, растягивая гнилую улыбку.
— Сказал же, не мешать с алкоголем! — выругался санитар, пробираясь сквозь толпу зевак.
Прибежавшие медики одним махом погрузили «пострадавшего» на носилки. А присутствующие поутихли, рассыпаясь по кустам. Все мешали всё: горький алкоголь закусывали кислыми таблетками, едкий дым перебивали сладким порошком, и все это полировали бодрящими инъекциями. Поэтому каждый из них, представив себя, подыхающим в луже пены из своего рта, принялся вызывать рвоту.
Меня уже никто не замечал. Под впечатлением все обсуждали степень своего «прихода», терзая санитаров поставить им волшебную капельницу. И мне это было на руку. Самое время по-тихому уйти.
Еще днем, когда глава «землян» изучал новые, более точные карты местности, разложив их на столе в своей палатке, я без проблем проникла внутрь. Мужской шовинизм в деле: лихие самцы, возомнившие себя терминаторами и руками правосудия одновременно, даже внимания на меня не обратили, фыркнув что-то вроде «баба под ногами путается, лучше б выпить принесла». Я принесла, и пока обходила стол, «любезно» предлагая дешевое пойло каждому из присутствующих, запоминала карту.
Мы находились неподалеку от блокпоста, откуда началась моя экскурсия в прошлый раз. Разумеется, теперь никто не выдавал никаких браслетов — где хочешь, там и ходи. Вопрос стоял в другом. Люди, доходя до определенного места сами не решались идти дальше. Необъяснимый страх разгонял их сердца, заставляя вернуться, а те, кто был понастырнее и все же решался идти вперед, не смотря ни на что, уже через минуту хватались за голову, бормотали нелепицу, начинали плакать и сходили с ума.
Ну а я, зная о том, что нельзя, снова лезла в пекло. На что рассчитывала, не знала сама. Умом понимала, что Хранитель забыл обо мне, что я для него теперь никто, а в худшем случае та, из-за кого эта война и началась, и что вряд ли он примет меня с распростёртыми объятиями. Даже раскаявшуюся и приползшую на коленях в самом прямом смысле. Но сердце шептало: «Иди».
Забравшись на пригорок по острым камням, я перекатилась с колен, морщась от того, как мелкие острые камни впиваются в задницу. Но это было ничто по сравнению с пульсирующей болью в руке. Отряхнув ладони от каменной крошки, в лунном свете я увидела черное пятно — повязка, прикрывающая ожог, пропиталась кровью. Но заниматься перевязками некогда. Нужно идти дальше, пока меня не спохватились в лагере.
Чем ближе к новой запретной границе я подходила, тем уверенности в правильности моих действий становилось меньше. И с чего я только решила, что нужна ему? Но ноги сами несли меня в темноту. К тому же, останавливаться было страшно. Хоть бойцы и распугали всех животных в округе, кое-кто из них мог остаться, и искать добычу, которой запросто могла стать я. Поэтому, выдохнула я лишь когда предрассветные сумерки легким туманом покрыли землю.
Оказывается, все это время я шла по краю горы, и от пропасти меня отделял лишь ряд кустистой поросли. Местность оказалась знакомой. Именно здесь, еще в составе экскурсионной группы, мы делали привал, и здесь же впервые столкнулись со страхом: когда все затихло, а после стаи птиц тревожно взмыли в небо. Я помнила карту и понимала, что купол установлен именно в том месте, где человек Битхена столкнул меня вниз, в озеро. И это значило, что я на верном пути. Либо пройду, либо побегу в страхе, как остальные. А может…Хотя, о смерти думать не хотелось.
Во рту пересохло, и я потянулась к фляге, чтобы выпить воды, но пальцы не слушались. Онемевшая ладонь горела огнем, и стоило остановиться, будто вся кровь из моего тела прилила к ней. Пульсация нервировала, доставляя сильную боль, от чего лоб покрылся испариной.
Только этого не хватало! Но пока я шла, боль была не так заметна, а значит выход один: идти вперед. К тому же, скоро мне придется прыгнуть в ледяную воду, а там боль станет легче.
Прижав согнутую в локте руку к груди, я сцепила зубы и зашагала дальше.
«Зачем?» — прозвучало в моей голове, и следом всплыло воспоминание, от которого перехватило дыхание. Меня словно перенесло в тот миг, когда Хранитель заправлял цветок магнолии за мое ухо, пока я придерживала белоснежную простынь у груди. Я дрожала, разрываемая желанием понять, почему он со мной так нежен и хотела отвечать ему взаимностью, но боялась. До последнего дня рядом с ним боялась быть использованной, отвергнутой, и в конце концов, отвергла сама.
Все эти полгода я гнала от себя воспоминания о его прикосновениях, о страстных поцелуях и пошлых обещаниях, сулящих рай, а теперь, когда я оказалась так близка к нему, внутри что-то прорвало. Душу скручивало от желания увидеть Рэя, вдохнуть его запах и прижаться к груди, чтобы услышать такой знакомый стук, почувствовать его руки, перебирающие мои волосы и потереться щекой о щетину.
— Рэй, прости меня… — промычала с заложенным от слез носом, и меня накрыло знакомым ощущением. Таким же, какое я уже испытывала в моменты, когда Рэй тайком наблюдал за мной.
Адреналин со скоростью света разнесся по венам, и тело мгновенно налилось свинцовой тяжестью, даже головы было не поднять. Я замерла от приятного покалывания в мышцах и только лишь напомнила себе, что нужно дышать. Это он! ОН!
— Рэй! — голос подвел, и получилось нечто невнятное.
Я рассеяно водила глазами перед собой и боялась спугнуть чувство, говорящее о том, что он рядом. Но секунда за секундой вслед за улыбкой мое воодушевление таяло.
Показалось…
— Рэй… — разочарованно, жалобно хныкнула я, поджимая пересохшие губы. Злясь на саму себя, я уже не понимала, что мне делать дальше. Моя жертва не нужна никому, мир не умрет, если прямо сейчас я провалюсь под землю. Хотя зачем такие сложности? Можно просто шагнуть…
— Что с рукой? — низкий голос врезался сотней стрел в спину, заставляя вздрогнуть от неожиданности. С шумным вздохом я напряглась, от чего задрожали мышцы на лице, — Малена! Почему ты здесь?
Черная тень закрыла восходящее солнце, и руку обдало жаром. Хранитель стоял передо мной, зубами разрывая сбившуюся повязку на моей ладони.
Я упиралась
