Лео опустился коленями на перекладину старой деревянной церковной лавки.
– Господи, я знаю, ты меня никогда не простишь. Я знаю, что желание, проглоченное шкатулкой, превращается в наказание. Я знаю, я потратил целый год на то, чтобы изучить этот вопрос. Но я решился. Прошу тебя, накажи меня, только не ее. Она и так настрадалась. Я знаю, что не должен был приходить, не должен был врать ей. Господи, но быть далеко от нее – это худшее из наказаний. Теперь я готов ко всему. Только, прошу тебя, умоляю, пусть она живет полной, счастливой жизнью. Пусть у нее будет все, а чего не дашь ты, дам я. Я готов на все. Господи, возьми меня, но отдай ее. Я знаю, что буду наказан. Я загадал желание ради себя. Не ради нее. Потому что без нее мне жизни нет. Я отнял ее, чтобы моя не закончилась. Я похитил ее жизнь, я похитил ее прошлое. Но я верю, Господи, я верю, что так будет лучше.
Через месяц Лео забрал Флор к себе домой.
– Ничего не помню, Лео. Ни одна вещь в этом доме мне не знакома.
Флор подняла на Лео печальные глаза. Лео. Ее родной Лео. За последний месяц она прожила всю свою жизнь заново. И потерю матери, и новость о том, что ее бросил отец. Хоть он и не был родным ей. И то, что в доме родителей Лео она не чувствовала себя частью семьи. Все это не имеет никакого значения сейчас. Не имеет никакого значения, что она иногда просыпается ночью в холодном поту: ей снятся осколки винта, пронзающие ее тело. Иногда она открывает глаза, и видит перед собой Лео. И ей становится страшно – она не помнит его лица. Ей постоянно снится, что она – толстуха с расплывшимся от тортов лицом. Она расчёсывает жидкие волосюшки, и это кажется таким реальным. Откуда все эти кошмары? Но и это тоже не важно. А важно то, что Лео дал ей семью. Ей с ним хорошо. Она узнает его улыбку, узнает его взгляд. А еще Лео сказал, что они собирались удочерить девочку из России. Когда Флор работала в России, то участвовала в благотворительном проекте, и очень привязалась к девочке. Именно эта новость вызвала биение ее сердца. Она вспоминала. Она вспоминала о ней. Лео показал ей картины, на которых была изображена Соня. И как только она будет в состоянии, и решит, что пора – они поедут за ней. Они сделают все возможное, преодолеют все трудности, и у них будет семья. Полная, прекрасная семья. Семья, какие бывают на пакетах с соком. Она, Флоренс Бассети – самая счастливая женщина на свете и это единственное, что ей надо знать.
Весь последний год Алехандро помогал Лео своими связями и знаниями паранормальных явлений. Весь год они вместе искали ответы на самые безумные вопросы. Флор же, сразу как вернулась с передачи, продала свой дом и купила небольшой домик на берегу Атлантического океана. Она много вечеров провела за рисованием, пока не почувствовала свою руку, пока не ощутила, что это ее привычный захват карандаша, и то, как она ведет линию – это вполне естественно. В домике она обустроила мастерскую, не тронув ничего из своих прежних сбережений. Она рисовала важные для себя и такие нехарактерные для Аргентины пейзажи: поля берез, болота, окруженные сосновыми лесами, московский Кремль. И Соню. Лео и Але оба бывали у нее несколько раз, чтобы убедиться, что она в порядке, но Флор каждый раз давала понять, что ей неприятно их присутствие. Она собиралась начать жизнь сначала, без него, без Лео. И у нее это неплохо получалось. Картины продавались, как только высыхали. А ее рекламное агентство неоднократно зазывало вернуться к ним, только уже на должность иллюстратора. Флор, или же Варя, ни с кем не общалась, да и с кем ей было общаться, если в радиусе двух километров не было ни души? Бескрайний океан, свет маяка по ночам, и одиночество. Оно ее исцеляло. Оно давало ей ощущение контроля. Бывало она позволяла себе порыдать у прилива, думая о маме и папе. Ей очень хотелось набрать знакомый номер телефона, и услышать их родные голоса. Спросить, что они делали сегодня, как дела со здоровьем, или же просто помолчать в трубку…Как же ей их не хватало…Но она ни разу не позвонила. Она обещала маме, что не будет этого делать.
А Лео все это время сходил с ума, не ощущая ее присутствия в своей жизни. Она была ему нужна до боли, до физически ощутимой боли. Он потерял ее. Но и себя он тоже потерял.
Однажды, когда Лео заявился к Але пьяным в дым, тот, глядя на терзания друга, поделился своим предположением о том, что души Флор нет на земле, и шкатулка выплюнула ее желание: именно поэтому они смогли его прочитать. И теперь он, Лео, мог ей – шкатулкой – воспользоваться.
Как все просто! Но Лео никак не решался. Он боялся сделать еще хуже. Он знал, что Флор не жила – она существовала, и все больше уходила в себя. И та девочка с картин, что Флор никому не продавала, сколько бы за них не предлагали денег… Она что-то значила. Это та девочка, – он ее узнал из программы. Это Соня. Она способна вернуть ее к жизни. Лео был уверен, что действует правильно. Он общался с различными людьми, с которыми еще год назад не стал бы даже сидеть за одним столом. Он спрашивал их о вещах, которые совсем недавно вызывали у него смех. Он цеплялся за ниточки, но не мог отпустить ее.
Хочу, чтобы она забыла свою боль, и стала моей.
Он положил записку в шкатулку и дрожащей рукой перекрестился. А потом ему позвонили и сказали, что Флор сбил мотоцикл. Но она жива, хоть и похоже, мало что помнит.
Это он. Он сделал это. Это больше похоже на сумасшествие, нежели на любовь. Неужели, это любовь? Да, это запутанная, безумная, невероятная, все поглощающая на своем пути любовь. И если Флор его не полюбит, его любви хватит на двоих. Он будет терпелив, он будет нежен. Он станет лучшим, что случилось с Флор за ее необычную жизнь.
