Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
стекали ручьи крови. Она поразглядывала Алексея, словно бы примериваясь, а потом, подпрыгивая на всех четырех конечностях, подбежала и свалила его одним ударом когтистой лапы в грудь: куртка на груди мужчины разорвалась, а дыхание отшибло. Другой лапой она впилась в больную руку и начала ее кромсать зубами. Алексей покорно лежал на земле – его первую попытку подняться и отогнать от себя зверя медведица встретила ужасающим ревом из окровавленной вонючей пасти. Он зажмурился, задержал дыхание, отвернулся и… сдался.
«Странно, руке даже не больно, – подумал он. – Наверное, болевой шок. Сейчас дожрет руку и перекусит мне глотку».
Медведица, видимо, решила, что добыча уже сдалась, поэтому вцепилась зубами в руку человека и начала тащить обратно вглубь леса.
«Наверное, уже не голодная, запасти на зиму решила», – понял Алексей.
Она тащила его через сугробы и погребенные в них коряги, он больно ударялся головой и то и дело отплевывался от снега, забивающего рот, нос и глаза. Какой бесславный конец. Он стал разглядывать лес, смотрел на багровый след, остающийся за ним, думал, как стильно красное смотрится на белом. Вспомнил Торшина. Когда он узнал, что оба полетят, сразу поклялся обойти блогера и сделать репортаж лучше, взять реванш. Теперь у них обоих ничего не получится.
Неожиданно сумбурные мысли Алексея напомнили о содержимом рюкзака. Сигнальная ракета! Он перекатился со спины на живот. Медведица недовольно заворчала, перехватила зубами руку, потащила дальше. Теперь он вообще ничего не видел, кроме снега. Смирнов закинул правую руку за спину, на ощупь расстегнул рюкзак, вытащил ракетницу. Только бы она работала!
Мужчина извернулся и лег обратно на спину. Медведица разозлилась на непоседливую добычу и отпустила его руку. Он, словно в замедленном кино, увидел, как она заревела и встала на задние лапы, собираясь его добить.
– Получай, сука! – выкрикнул Смирнов, из последних сил выпуская ракету прямо в морду зверя. Шипение, дым, треск, взрыв, рев, запах горелой шерсти. Обезумевшее от страха животное с опаленной пастью бросилось вглубь леса. Он поднялся на ноги и побрел назад, по своему кровавому следу.
Алексей шел напролом через лес, уже не беспокоясь о выживании. Он устал, очень устал. Сколько раз его и его товарищей уже пытались убить, расчленить, сожрать за последние двое суток? Он устал прятаться. Устал от боли, исходящей от руки: сначала вывихнутой, а потом разодранной – кровь потекла-потекла и замерзла на морозе. Он, вообще руку уже почти не чувствовал. Как и все тело. Похоже, ударом лапы зверь сломал ему пару ребер. Еще и холод забирался в продырявленную куртку. Алексей устал от работы журналистом. Устал от своего немолодого возраста и занятий в МГУ. Устал от могильного мороза. Он шел на автомате, словно во сне, будто со стороны наблюдая за происходящим.
Он всегда ненавидел эту вечную русскую зиму, снег и холод. И никогда не поперся бы сюда, если бы не желание встряхнуться и не мечта посмотреть на месторождение росения. Теперь, когда разъяренная медведица убила его спутника, а он остался один, тяжело раненный в чертовом лесу, шансы Алексея на выживание стремились к нулю.
Он громко ломал наст. Медведицы не было слышно. Под сводом леса не было ни звезд, ни луны. Вокруг зловещая тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием снега под его сбивчивыми шагами да покачиванием веток под тяжестью снега. Он отрешенно вспомнил совершенно бесполезный сейчас факт: Даль когда-то написал, что «холод есть сравнительное отсутствие тепла».
«Сравнительное отсутствие тепла, твою мать», – медленно и лениво проплыла мысль. У него коченели пальцы, отваливался нос и звенели яйца, вот такое в лесу было «сравнительное отсутствие тепла».
Резко завыл ветер, начался снегопад, переросший в опостылевшую метель, стало совсем темно, ветки стали шуметь и хлестать по лицу. Смирнов безразлично подумал, что теперь это точно конец, в этот раз он даже не услышит приближающуюся медведицу, и его спокойно утащат куда-нибудь в берлогу, чтобы запасти мясо медвежатам. Очень символический конец, очень по-русски: помереть, замерзая в снегах, от лап медведя.
Он просто продолжал идти. Шел и шел, пару раз падал и уже хотел забыться в сугробах последним сном, но что-то поднимало его и заставляло идти вперед. Когда силы почти оставили его, Смирнов обнаружил, что уже светает – бледный шар солнца поднимался на белом горизонте, он идет по опушке леса, а недалеко впереди – русло реки, и сразу за ней – забор военной базы, низкие заснеженные жилые строения и покатые крыши ангаров для техники. Алексей никогда не был патриотом, но когда он увидел развевающийся на флагштоке триколор, по его щеке скатилась ледяная слеза.
Он дошел.
Глава 4. Конец тура
Они возвращались туда, где все началось, – в аэропорт имени Героя Социалистического Труда Н. И. Григоренко.
Если Алексей с Ильей доберутся до базы, все будет хорошо – Иван, Павел и Кира просто посидят в джипе Семеныча на парковке аэропорта и дождутся военных. Паша не хотел думать, что будет, если базу не предупредят. По словам шахтера, заряда его джипа хватало как раз на то, чтобы доехать до воздушной гавани. И что делать дальше, если военные не прилетят? Окоченеть в джипе? Двигаться в аэропорт, к тварям, уже сожравшим часть их группы? Идти назад в Краснополярск и замерзнуть или быть съеденными где-нибудь по дороге?
Они провели в холодном ангаре несколько часов, перед тем как выехать. Отопления не было, временами казалось, что внутри еще холоднее, чем на улице. Отморозив все, что можно, Паша регулярно ходил в угол помещения – отлить. Мерзкое ощущение: холод моментально влезал в ширинку и распространялся по всему, и без того продрогшему, телу.
С Иваном они обыскали весь ангар в поисках чего-нибудь полезного в дорогу. Обнаружился всякий хлам: старая неработающая рация, набор гаечных ключей, моток проволоки, пара банок консервов (настолько древних, что они побоялись их брать), разряженная аккумуляторная батарея, канистра с машинным маслом, коврик для работы под кузовом вездехода, маленькая саперная лопатка (ее Семеныч прихватил с собой).
Все это время Кира нервничала из-за уехавшего Ильи и не находила себе места. Павел уже не ревновал и принял все как есть. Этот странный односторонний мимолетный роман был обречен с самого начала. Теперь оставался лишь вопрос выживания и возвращения домой. Паша попытался успокоить и разговорить девушку, но она молчала или отмахивалась, была погружена в свои переживания. Он оставил ее наедине с собой.
– А знаешь, Пашка, – Иван присел рядом с ним, – я всегда хотел свалить с Краснополярска. Куда-нибудь на юг. Летом
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
