закричала Сара.
И глазище такие на пол лица, боже, можно утонуть в этих глазах. Но не время отвлекаться. Я врубил ускорение на полную мощность. Мои мысли поскакали, как дикие мустанги. Мысли складавались в действия, действия в цепочку вероятностей. Наконец, план был выбран и полностью одобрен.
— Том, хватай камеру и беги на парковку, камерой не свети, снимать начнёшь, как только я выйду из школы.
— Инга, звони Веронике, скажи в школе облава, пусть сюда как можно быстрее пришлёт прессу, желательно желтушную.
— Сара, поднимай своих бабуинов-гимнастов, пусть вытащат всю школу в коридоры и начнут снимать на телефоны, когда меня поведут.
И тут по громкой связи объявили:
— Патрик Шарп, срочно пройти в административный корпус.
****
В кабинет Олле, я шёл неспеша. Нужно было потянуть время до приезда журналистов. Это был самый тонкий момент моего плана, но я верил в Веронику. Зайдя в приёмную, отметил что секретарши нет, странно. Может уволилась? Не выдержала моих визитов. Подойдя к кабинету, я постучал.
— Входи, — раздалось из-за двери.
В кабинете, помимо бледного, как смерть Олле, находился мой знакомый инспектор Стоун и трое полицейских. Ого, как особо опасного преступника повезут.
— Доброе утро, господин Олле, инспектор Стоун, моё почтение, господа, — поздоровался я со всеми.
— Патрик Шарп, вы задержаны за ложный вызов полиции, хулиганство и призывы к беспорядкам, — бодрым голосом сообщил мне инспектор Стоун.
— Я так понимаю и санкция прокурора у вас имеется, инспектор Стоун? — спросил я.
— Вот, — протянул он мне лист бумаги.
Я внимательно изучил сей документ, придраться было не к чему. Но время ещё стоит потянуть.
— Прошу следовать за мной, Патрик Шарп.
— Инспектор, а вы ничего не забыли? — спросил я его.
Тот непонимающе уставился на меня.
— Вы должны мне были зачитать мои права, инспектор, — с невинным видом сказал я.
Следующие пятнадцать минут инспектор читал мне права, а я задавал уточняющие вопросы. В конце уже, инспектор был красный как рак, похоже я его конкретно достал. Но и это вскоре закончилось.
— Теперь мы можем пройти?
— Конечно, только вот, наденьте на меня наручники, — я протянул вперёд обе руки.
— Патрик, что ты мелешь? Какие наручники? — подал голос завуч.
— Господин Олле, меня задерживают в первый раз, это так волнительно. Я хочу соблюсти все формальности, что бы потом было, что рассказывать своим детям.
— Хватит придуриваться, — рассвирепел Стоун — пошли уже.
— Я настаиваю, господин инспектор.
— Ну что ж — недобро усмехнулся он, доставая наручники.
Я быстро отключил себе боль. Эта техника очень и очень вредная, я стараюсь её применять, как можно реже. Чем дольше она действует, тем хуже отходняк. Ведь боль никуда не уходит, я просто блокирую нервные окончания, а когда снимаю блокировку….. Лучше об этом сейчас не думать. Ловким движением рук, инспектор Стоун, нацепил на меня наручники и пережал их гад. Как чуствовал, что надо боль было отключить.
— Ну как? — ухмыляясь, спросил он.
— Просто отлично — я вернул ему его же улыбку.
И мы вышли из кабинета. И тут его поджидала первая неожиданность. Коридор был полон детей со смартфонами. Я победно поднял руки.
— Ууууу, — ответила мне толпа.
Чего-то не хватает, Ну конечно же, не хватает хорошей песни. И я затянул песню итальянских партизан (послушать можно тут https://www.youtube.com/watch?v=4CI3lhyNKfo)
Вот так мы и шли, я пел, периодически поднимал руки, показывая всем наручники, дети меня фотографировали и подпевали. И вот мы около выхода. Сейчас стартует основной мой план действий, главное что бы нас снаружи ждали журналисты. Кидаю на себя быстроту реакции и толкаю плечом входную дверь. Есть, снаружи не меньше десятка журналистов. Послышались щелчки фотоаппаратов. А один самый шустрый подобрался к нам с микрофоном.
— Это ещё что такое? А ну, дайте дорогу стражам провопорядка, — возмутился инспектор.
— Один вопрос, что здесь происходит? — подбежал самый шустрый из них.
— А ну, прекратить съёмку! — инспектор Стоун начинал терять терпение.
Он попытался обойти меня со спины, что бы расчистить себе дорогу, но я сделал шаг вбок, вставая у него на пути.
— Ты ещё тут путаться будешь, — рассвирепел он толкая, меня в спину.
Есть! Физический контакт есть, камеры это засняли. И я просто падаю со ступенек, лицом вниз. Бум!
— Аххх, — выдохнула толпа.
Кидаю диагностику, выбит один зуб, сломан нос, кровь вытекает из сломанного носа, но боли я всё равно не чувствую. Крови надо больше, решаю я и усиливаю давление. Кровь толчками вытекает из под меня.
— Убилииии, — вдруг кто-то заголосил в толпе.
Вот это вот вовремя, но ещё рано изображать труп, хе-хе. Неуклюже встаю на одно колено, пошатываясь встаю на обе ноги и поднимаю лицо.
— Аххх, — вновь выдохнула толпа.
Да-да, я лишь могу представить себе, как сейчас выгляжу. Сломанный и распухший нос, лицо кровь с грязью. «Потерпите, я ещё не закончил.» Пошатываясь, подхожу к инспектору. Тот пребывает в натуральном шоке. Тьфууу, выплёвываю остатки зуба с кровью прямо ему в лицо.
— Ухххх. — выдахет толпа.
Поворачиваюсь к журналистам и выкрикиваю в микрофон наш девиз:
— Revolution has begun!
Стою, улыбаюсь прямо в камеру своим окровавленным ртом.
Отмечаю краем глаза, как глаза инспектора наливаются кровью и он поднимает кулак. Хрясь и его кулак врезается в мою челюсть. Лечу со ступенек, но недолго. Законы физики никто ещё не отменял и моя тушка снова падает на асфальт. Успеваю лишь отключить своё сознание на 5 минут. Тютчев, я иду к тебе.
**** Больница. Вечер того же дня. ****
Лежу в отдельной палате, кайфую. Вспоминаю сегодняшний день.
Провалявшись в отключке положенные пять минут, моё сознание перезагрузилось. Все техники сразу спали с меня, и я словил отходняк от блокиратора боли. Меня согнуло пополам и я вырвал желчью с кровью. Утерев губы рукавом, я поднял голову и мутным взглядом оглядел поле боя. Послышался звук сирен, и тут я снова отрубился. Очнулся уже в больнице под капельницой. Мне диагностировали сотрясение мозга, перелом носа, две трещины в рёбрах, и выбитый зуб. Кинув свою диагностику, я подтвердил диагнозы. Первым делом убрал сотрясение мозга, это самая опасная травма у меня. Всё остальное само рассосётся, решил я. Доктора ещё чуть-чуть поколдовали надо мной и отправили в палату, сказали минимум 24 часа под присмотром. Ну это я и сам знал, с сотрясом шутить не стоит, хотя мне он уже не грозит, но доктора-то об этом не знают. В палате было хорошо, никто не доставал, можно было просто отдохнуть. А потом пришла вся наша банда и вывалила целую кучу новостей. Как всегда,
