моего подбородка до ключицы. Я почувствовала, как от этого движения и уверенного взгляда потемневших глаз в моих груди и животе разошëлся жар. На мгновенье захотелось потянуться за новым поцелуем, но в лице Сира мелькнуло нечто хищное, и я отстранилась. Сжалась, опустив голову и прикрыв глаза. Сир вздохнул. Вновь потрепал меня по голове. Притянул к себе и чмокнул в макушку, пока мишени смешались на новые.
Мне захотелось уйти. И прикосновения Сира не успокаивали. Я вдруг осознала, что никогда не задумывалась об особенностях тенери. О свойственной им хищности.
Я отошла в сторонку, убедившись, что проигравший юноша и его друзья ушли из бара. Сир и двое других прошедших в последний раунд стояли в центре зала. К стене подошла девушка. Улыбаясь она развесила на тонких цепях груши и встала так, что оказалась ими окружена. Один фрукт болтался в нескольких сантиметрах над белокурой головы, ещё два чуть сбоку от её рук.
— Проткните груши и не заденьте мою помощницу, — попросил хозяин. — Кто справится, тому и достанется арбалет. У каждого будет лишь по три болта. По одному на грушу. Начнëм!
От предложения хозяина я опешила. С одной стороны, участники уже доказали свою меткость, с другой — ожидался подвох.
— Всë так просто? — поинтересовалась я тихо у Сира.
— Нет, конечно, — расслабленно ответил он и указал мне рукой на столик, где что-то лежало под плотным полотном. — Подозреваю, оружие нам достанется из худших.
Не успела я спросить: «Как это?», а полотно сняли. Там оказалось три арбалета. Старые, потрëпанные, но не это самое важное. Они все были сбиты. Это значило, что прицелиться ровно на них невозможно. Причëм нельзя было высмотреть у своего противника в какую сторону сбит прицел, ведь каждого игрока ожидало разное оружие.
— Это же опасно.
— Вовсе нет, — не успокоил меня Сир своей жестокой беззаботностью. — От повреждений руки девица не умрëт.
— И тебе её не жалко?
— Ей хорошо платят за игры.
В горле словно образовался ком, который хотелось чем-то запить. Сир же и бровью не повёл.
Первому участнику выдали арбалет с трещиной в основании. Он без страха нацелил его на первый фрукт. Я уткнулась лицом в Сира и пожалела, что не могла заткнуть уши. Гомон стих. Все слышали, как под щелчок спускового механизма натянулась и ослабла тетива. Примерно в это же время я ощутила поглаживание на пояснице. Сир притянул меня ещë ближе. Девушка удивлëнно и весело взвизгнула, а я слегка расслабилась. В неë он явно не попал. Как и во второй раз, как и в третий. Я слышала, первый участник ругался, а значит промазал мимо груш. Посмотреть и проверить я боялась. Несчастный арбалет полетел на пол, подсказав о моей правоте. Дерево хрустнуло. Я пожалела невиновное оружие и оглянулась. Первый стрелок попал лишь в одну грушу из трёх.
Сир обнял меня обеими руками и потëрся щекой о мои волосы.
— Как ты сегодня вкусно пахнешь, — шепнул на ухо.
Я замерла, совсем не ожидая от него подобного поведения. Уж точно не в подобной ситуации.
Второй стрелок получил свой арбалет. Осмотрел его и выругался, но прицелился. На этот раз я решилась смотреть на девушку, которой заменили всего один фрукт. Она улыбалась и облизывала пересохшие губы. Еë глаза блестели. Казалось, девушке нравится такая игра. Первый болт прорезал воздух и попал в грушу над левой ладонью.
— Вот как надо стрелять! — похвастал второй участник.
Он уверенно запустил второй болт и резанул грушу возле левого локтя, но сразу после недовольно цыкнул. Болт явно врезался выше, чем хотелось. Третий прошëл мимо. И пусть стрелок злился, он уже попал в две, а значит в большее число груш, чем его предшественник. Остался последний фрукт. Зрители подбадривали на новый выстрел. Я прижалась спиной к Сиру, ощущая, странную взволнованность. Попадёт или нет?
Сир отвлëк меня прикосновением губ к мочке моего уха, развлекая себя совсем другой игрой. От этого щëки горели, и я сжала пальцы на обнявшей меня за талию мужской руке.
Девушка вскрикнула. Я вздрогнула. Груша покачнулась на своей цепи. Причёску девушки подпортила стрела. И пока она с искусственной улыбкой на губах подрагивала, проверяя, не задета ли голова, тот, кто стрелял, лишь разозлился, что не попал в последний фрукт.
Никто не переживал о несчастной, преодолевшей дрожь у кирпичной стены.
Сир чмокнул меня в щеку и выпустил. Я даже не повернулась взглянуть на него.
Неужто никому не было дела, что девушке могли пробить голову?
На мягких ногах я кое-как повернулась к выходу, боясь упасть в любой момент. Запинаясь о собственную обувь вышла на улицу и глупо опустилась прямо на каменистую дорожку. Я растирала руки вмиг замëрзшие от холода. Смотрела на небо и гадала, как поступить. Ждать Сира или сбежать? А надо ли ждать того, кто развлекался в столь жестоких играх?
Розовые облака медленно проплывали по небу. Солнце ещë не скрылось, но уже разукрасило полотно розовыми тонами. Звëзды появлялись одна за другой.
«Обидится, — подумала я устало, опускаясь на траву в парке и прикрывая глаза. — Ну и пусть».
Медленно я вдыхала прохладный воздух. В голове мешанина. Явь смешивалась со сном, как вдруг что-то отскочило мне по носу. От неожиданности я распахнула глаза и вздрогнула.
— Не благодари, — сообщил бывший Мии.
От его вида я вмиг напряглась и села. Рукой схватила штуковину, упавшую в меня, и поднесла к глазам. Крышка от моей печати.
— А где?..
— Не буду же я расхаживать с подобной вещицей по Винному, — недовольно бросил Кай, на меня не глядя. — Хочешь свою печать? Пошли за мной.
Наглец решил меня не дожидаться. Отвернулся, будто и не со мной общался.
Переварив презрение, я пошла за ним. Солнце уже полностью скрылось, а небо затмили яркие звёзды. Отдыхающих прибавилось.
Сначала Кай вилял по Винному, мы даже прошли мимо здания, в подвал которого меня привёл Сир, но с каждым шагом всë ближе подходил к стене из домов, отделяющих эту часть города от основной.
— Мы уходим?
— Тебе нужна печать?
Я обиженно сжала челюсть. Под одной из арок Кай остановился и потребовал, чтобы я сняла маску.
— А это ещë для чего?
— Сама знаешь. Там никто масок не носит.
— Мию поджог, — сказала я, но к завязкам потянулась, — а со мной что придумал сделать?
— Это несчастный случай, — сквозь зубы процедил юноша.
— Это был ты, — уверенно произнесла я, ощущая тяжесть в груди.
— Я не виноват, что книжный дом такой горючий, — оскалился в ответ. — Ничего я с тобой
