этот момент буду в ней, то она меня убьёт.
— И к чему тогда этот перфоманс?
— Я хочу использовать её возможности, пока могу, и погибнуть в бою, как и полагается владетелю.
— Многие хотели красиво сдохнуть, но никому не удалось, — констатирую я. — Потому что сдохнуть — это в принципе не красиво. Кровь, кишки, мухи, черви… Фу.
— Пропустите меня!
— Чёрта с два! — смело заявляет Алиана. — Хочешь, как дура, погибнуть? Давай, переступи через меня!
— Меня это не удержит! — заявляет Калидия, но стоит на месте.
Лестница узкая и крутая. Устроив силовой прорыв, легко повредить хрупкую девушку. И я ещё тут стою. Но мной она как раз пренебрежёт. Может быть, даже с удовольствием по стене размажет. Никто не любит тех, перед кем ощущает моральный долг. Хуже, чем денег занять, ей-богу.
— Калидия, не дури, — сказал я. — Вылезай из этой штуки. Справиться с отторжением интерфейсов вполне реальный шанс. Абсолютное большинство людей живут без этой дряни и не парятся, ты тоже привыкнешь.
— Ты ничего не понимаешь! Я владетель!
— Ты уже практически труп владетеля! — я посмотрел на часы. — Даже не успеешь доскакать до позиций противника. Только Багху бедную зря подставишь.
— Это всё она! — чёрный острый палец указал на Алиану. — Не давала мне одеться!
— По крайней мере, вы хорошо провели время, — пожал плечами я.
Я отодвинул Алиану и спустился. Постучал оболочку по плечу.
— А теперь, гондон штопаный, выплюнь из себя нашу девочку.
Экзосимбионт, разумеется, не послушался.
— Пропустите меня, — сказала Калидия, но уже без прежнего напора.
— Пятнадцать минут! — постучал я пальцем по стеклу наручных часов. — Если эти ненатуралы не соврали и не отзовут авторизацию раньше. Я бы так и сделал — чтобы ты ринулась в последнюю атаку и — сюрприз. Ты очень предсказуемая, знаешь?
— Они владетели! Владетели так не поступают!
— Они и оболочки раньше не отзывали. Как видишь, всё меняется.
— Тебе не понять!
— Да где уж мне. Надо, наверное, считать, сколько раз ты мне это сказала. Если за каждый раз, когда я окажусь потом прав, давать тебе щелбан, может быть, постепенно вколотим в твою тыкву немножко ума.
— Идите быстрее наверх! — закричала с лестницы Анахита. — Там такое!
— Ещё такее, чем тут? — усомнился я, но всё-таки побежал за ней.
Мать Нагмы привела нас в центр управления. Берана сидит в кресле, вид у неё усталый, но, как всегда, спокойный.
— Смотрите сюда!
По дороге к перевалу что-то движется. С такого расстояния я бы сказал, что это несколько автомобилей.
— Берана, приблизь, пожалуйста, — попросил я.
Транспортные средства обвелись оранжевым квадратом, который растянул их в полстены.
— О, чёрт, это её/мой отец! — сказали хором Анахита и Калидия.
«Её» принадлежало Анахите, «мой» прозвучало синтетическим голосом оболочки.
Креона я и сам вижу — он стоит в оболочке в открытой машине, идущей в колонне второй. Висящая неподвижно рука — характерный признак, вряд ли много инвалидов носят оболочки. Вот уж кого не ждал.
— Он же не знает! — вдруг подхватилась Калидия. — Док, сколько времени осталось?
— Десять минут, — сообщил я.
— Он не знает, что оболочки отзовут! Он погибнет!
— Только что тебе это казалось кончиной, достойной владетеля, — напомнил я, но Калидии с нами уже нет. Умчалась.
Где женщины и где логика.
— Это пикап моего… В общем, отца Нагмы, — мрачно сообщила Анахита.
— Если за столько лет он не наторговал на новый, — проницательно сказал я, — бизнес у него идёт не очень.
Пикап большой, с двойной кабиной и здоровенным кузовом, скорее, небольшой полноприводный грузовичок тонны на полторы. Вид у него, и правда, весьма потасканный.
Но меня интересует не он, и не открытая шестиколёсная платформа, на которой гордо возвышается в окружении киберов Креон. Мне интереснее, кто едет следом на трёх внедорожниках. Уж больно у переднего стиль знакомый — пафосный, блестящий, тонированный в ноль драндулет на вычурных дисках. Знаю я одного любителя таких машин.
На картинке с общим планом мелькнула всадница — Калидия верхом на Багхе перемахнула стену. Киса помчалась длинными прыжками к автомобилям, я посмотрел на часы — ну что же, надеюсь, пяти минут им хватит. Вряд ли они станут тратить время на обнимашки.
— Берана, следи за периметром, — сказал я. — Пойду встречать гостей.
* * *
— Док, что с тобой?
— А с тобой, Зме?
Змеямба выглядит как на картинке Нагмы из отжатого у меня скетчбука. Ей и тридцати не дашь.
— Простите, некий Док не приходится ли вам внуком? — спросил почти всерьёз Слон. — Докище, ты что с собой сотворил?
Слон тоже слегка помолодел и вообще держится огурцом, но не так, как Змеямба. Будь у меня дочь, годилась бы ей в матери.
— Так сложилось, Слон, — отмахиваюсь я. — Боюсь, к строевой я больше не годен.
А сам смотрю, как с платформы невозмутимо спускается Креон — всё так же в оболочке. Я глянул на часы — карете пора бы превратиться в тыкву, но нет, Калидия тоже при владетельском параде. Правда, вид у неё, несмотря на оболочку, какой-то… Невесёлый, что ли. Спрыгнула с Багхи, молча пошла в здание, на отца даже не оглянулась. Неужели за пять минут посраться успели? Эти могут. Та ещё семейка.
— Ты… Здесь? — послышалось за спиной. — Я думал…
— Ты думал, что меня забили камнями, за то, что я ношу ребёнка, да? Этого ты хотел? Радикальный такой аборт, раз на обычный я не согласилась?
Я его сразу узнал — Нагма талантливая художница. Разве что в жизни её папаша выглядит ещё более потасканным и никчёмным. Человек-лузер.
— Обломись, Петя, мы выжили. Я и моя дочь. А ты можешь убираться туда, откуда пришёл. Торговать говном по задворкам!
— Меня наняли провести машины… — жалобно заблеял он. — Я не знал…
Мне стало неловко слушать чужой скандал, и я пригласил Слона со Змеямбой пройти внутрь. Зме пошла, Слон остался.
— Надо приглядеть за разгрузкой, — сказал он. — Молодёжь такая бестолковая!
Из машин выпрыгивают люди с оружием, все сплошь молодые-незнакомые. Споро выгружают из грузовичка-пикапа характерные ящики со знакомыми маркировками.
