Невысокий профессионально-неприметный человечек сидел на камушке и смачно, с полным осознанием дела, обсасывал рыбий хребет. Держал он его за пестрый хвостик двумя пальчиками. А рыбья голова моталась, будто ласкаясь к пухлой щечке этого, простите, самоубийцы.
– А… госпожа некрономка, – сказал он этак, с явным пренебрежением. – Явилась-таки… а я уже думать стал, что ушастенький тебе без нужды.
– Зато тебе до нужды.
– А то ж… у меня в хозяйстве все сгодится, – согласился человечек, убирая обглоданный хребет в карман безразмерной куртки. Руку он вытер о нее же, правда, сомневаюсь, что от этого рука стала чище. Куртка определенно не пострадала. – И ельф, и некрономка. Будьма знакомы. Чумра я…
И уставился этак, с интересом.
Чумра?
Слышала я… краем уха, потому как новости городского дна мне мало интересны, но и без них в работе порой не обойтись. Чумра был старшим в городе. Ночной, мать его, советник, тень бургомистрова и так далее по несуществующему официально протоколу. Власти его существование отрицали, впрочем, как и саму идею подчинения разбойничьей вольницы кому-то. Впрочем, Чумре до властей обыкновенных дела не было. Стоял он и над нищими, и над шлюхами, и над ворьем. Поговаривали, был он суров, свиреп и весьма изобретателен, когда дело касалось устрашения подданных, ежели оные край теряли и забывали, кто в городе хозяин.
А хозяином он был строгим, но справедливым.
Да…
Что еще?
Ходили слухи, будто и сам Чумра дела не чурался, берясь за особые заказы… вот тут мне стало совсем грустно.
– Не боись, некрономка, – Чумра пальцы облизал. – Не трону. Нужна ты мне, как зайцу колеса… хотя, вру, нужна…
– Зачем?
Я стиснула камешек.
– Погодь, – Чумра вскинул руки, и над ним качнулась зыбь защитного полога. – Не кипишуй. Ишь, норов, что у огневички, а еще говорят, что некрономки снулые, что твои топленницы… не трону я тебя. И дружка твоего. Не было беды с ельфами завязываться. Они же ж ушастые, бестолковые совсем, ни уважения, ни понятиев тебе. И другим разом я б не взялся, но…
Он развел руками.
А полог хороший стоит. И главное, плетение мне незнакомое. А я не люблю незнакомых плетений, как и людей, которые вот сидят, притворяются обыкновенными. Силу, стало быть, прячет и немалую. Маг? Если так, то сомнительно, чтобы из гильдейных и…
– Твой приятель спит. Проснется и понять не поймет, как туточки оказался, а ты ему скажешь, мол, перебрал мил друг… и с ельфами случается.
– Скажу ли? – мое сомнение заставило Чумру улыбнуться, только улыбка получилась донельзя кривой. Щеки вот поползли, особенно левая… стало быть, иллюзия.
И к лучшему.
Если настоящее лицо увижу, точно в живых не оставит.
– А тут оно как получится, – Чумра неловко поднялся, потянулся, за спину взявшись. – Ишь, печет, паскудина… дельце-то простенькое… пойдешь туда…
Он махнул на склеп, который стал будто бы выше.
– Колечко отыщешь и мне принесешь.
– Что за…
– Без понятия, – он поохал, плечами повел и вновь иллюзия задрожала. А я старательно уставилась на колонну, по которой расползалась вереница трещин. – Веришь, знал бы, что такая мутотень, не стал бы вязаться. Но раз слово дал, то приходится держать… я ж сперва по-человечески, через Гильдию… а они мне что?
– Отказали, – уверенно сказала я.
А Чумра кивнул. И выглядел при том расстроенным.
– Мол, нельзя покой мертвых тревожить, а что дозволение родственников есть, то им все одно. Потом вольным чохом нанять пробовал. Не пошли, паразиты… пришлось выдумывать. Ночь-то одна такая… дозволенная.
Кому и что дозволялось нынешней ночью, я уточнять не стала. Вот только… как-то дело выглядело все поганей и поганей.
Родственники?
Стало быть, речь о родовом артефакте, который, полагаю, от этих самых заботливых родственных рук скрывался не одну сотню лет. И в Гильдии что-то там да знали, – начинаю подозревать, что они в принципе знают куда больше, чем говорят, – поэтому и не стали связываться.
Чумра же…
Смотрел на меня спокойно. Оценивающе так. И взгляд этот за иллюзией не спрячешь.
– То есть, – я надеялась, что голос мой звучал спокойно, – мне всего-то нужно, что войти и взять… кольцо? Как оно хоть выглядит?
Он почесал тонкую шею, дернул себя за воротник и стыдливо, как показалось, признался:
– Понятия не имею.
Чудесно.
А если колец там сотня? И как понять, какое из них нужно?
– Клиент уточнить не соизволил, – Чумра поскреб шею уже с другой стороны. Он, часом, не заразный? Или… одежонку-то явно взял представления ради, и вот любопытно, блох с клопами вывести додумался, или же понадеялся на собственное величие?
Величие, оно такое, на блох не всегда действует.
– Значит, любое кольцо?
– Любое, найденное в склепе этой ночью… – он осклабился.
– И ты отпустишь моего мужа?
– Я его и не держал.
– Где он?
– Так… – Чумра ткнул пальчиком в сторону склепа. – Говорю ж, перебрал и вообще… а ты шла бы, некрономка, пока луна стоит…
У меня от этакой наглости речь отняло, Чумра же щелкнул пальцами, создавая пыльную завесу, за которой, готова поклясться, открылось окно портала. Идиот. Кто ж такие сложные структуры создает в месте с нестабильной магией?
Надеюсь, его разорвет…
Или хотя бы покорежит.
Я же осталась на кладбище возле склепа с мыслью, что ситуация-то в достаточной степени идиотична. Чумра даже клятву принести не заставил, а стало быть… не надеялся, что я вернусь? И тогда чего ради?
Моего убийства?
Избавиться от меня можно и куда менее извращенным способом, благо, поговаривают, что нужных специалистов у Чумры с избытком. И что помешало бы ему устроить небольшой несчастный случай?
То-то и оно…
А заморачиваться с эльфами, которые вряд ли обрадуются, случись что с моим муженьком… и не надо мне говорить, что они спокойные и мстить не станут. Я подумала о дражайшей своей свекрови и вздрогнула. Нет уж… города жаль.
Себя, правда, тоже, но…
…если бы не Эль, я бы не полезла.
Вот определенно не полезла бы в подозрительное место подозрительною же ночью, выполняя задание подозрительного же до крайности типа. Но Эль был.
Где-то там, внутри.
А значит, стой или нет, но лезть в склеп придется.
– Доброй ночи, – сказала я, коснувшись колонны, которая показалась ледяной. – Заранее прошу меня простить, однако ситуация сложилась весьма двусмысленная. И у меня нет ни малейшего желания тревожить ваш покой, но вместе с тем отдать вам своего мужа я не могу.
