вдаль перспективу, великолепной слепящей полосой они тянулись, как казалось, вплоть до самого горизонта. Такси стремительно неслись по замёрзшей улице и со свистом проносились мимо.
Они зашли в закусочную под открытым нёбом прямо на улице и сели за столик. Это была её идея, она утверждала, что ей нравится есть в подобных закусочных. Но он точно знал, что это было не что иное, как попытка сэкономить его деньги. Они расположились поближе к печке, заказали две порции жареной лапши, две порции запечённой рыбы, да пару чашек супа с яйцом и помидорами. Хотя они и сели рядом с печкой, но пронизывающий холод всё равно чувствовался. Горячее дыхание постели давно рассеялось. Он поднял воротник пальто, сунул обе руки в рукава, застыв, пристально смотрел на огонь в очаге. Подали суп; пока она ела суп, он впервые внимательно рассмотрел её. Румянец на щёках давно утратил свой яркий привлекательный оттенок, лицо выглядело холодным, немного желтоватым, вокруг глазных впадин слегка обозначились тёмные круги. Вряд ли её можно было назвать красавицей, совершенно обыкновенная, заурядная девушка. Тем не менее, когда она занималась любовью, её тонкая и сильная талия таила в себе такую притягательность, была столь соблазнительной и заманчивой. Откуда у неё настолько гибкая, сильная талия?
Задул пронизывающий зимний ветер, так называемая стена закусочной была всего-навсего куском полиэтиленовой плёнки, она вздулась под сильным порывом зимнего ветра, выпятилась внутрь и стала похожа на половинку воздушного шара. Лампы, висевшие под потолком, в такт закачались на ветру, их силуэты на земле тоже стали колебаться в такт — то влево, то вправо, словно в постели в страстном и бурном порыве. Глядя на пляску теней на земле, он до мельчайших деталей вспомнил всё подробности того, что последовало за их встречей, и вдруг им овладело страстное желание поцеловать её, крепко-крепко обнять и сильно сжать в объятиях. Он испытывал чувство вины перед ней: как бы то ни было, он не должен был в такое время приглашать её в подобное место. Ничего, успокаивал он себя, в следующий раз… В следующий раз обязательно приглашу её в достойное место, по крайней мере вокруг должны быть настоящие стены.
Обеими руками она держала чашку с супом, с головой уйдя в это занятие, большими глотками допила то, что осталось на дне, и, переведя дыхание, сказала с чувством:
— Как вкусно!
Он, выпростав руки из рукавов, нежно обхватил её щёки, она лёгонько потёрлась щекою о его ладонь, помогая ему завершить эту мягкую нежную ласку.
— До чего хорошо сегодня! — сказала она.
— Ага, — согласился он, — сегодня просто замечательно.
Его большие пальцы скользили у уголков её глаз. Удовольствие — удивительная штука. Когда оно покидает тебя, то уходит как-то сразу, и ничем его не удержать, а когда приходит, то совершенно неожиданно и щедро.
Хозяин и по совместительству повар закусочной под открытым небом, казалось, тоже заразился общим весельем, он зажёг сигарету, поднеся к ней раскалённые докрасна щипцы для угля, и что-то шептал па ухо своей помощнице, наверное, заигрывая с нею, чувства девушки были написаны у неё на лице. Судя по её виду, это была простая деревенская девушка, языки пламени в очаге колебались, освещая её широкое лицо. Кроме этих двух пар, в закусочной никого не было. Было пустынно и холодно. Воспользовавшись атмосферой всеобщей радости, он заговорил с хозяином:
— Уже так поздно, да и посетителей нет, почему же вы не закончили работу?
— Как это нет посетителей? — возразил хозяин. — Скоро подойдут сменщики водителей-таксистов, а потом и последние посетители подтянутся, так что ещё поработаем.
После ужина они, невзирая на ледяной ветер, пошли по дороге и прошли в ночной темноте метров сорок-пятьдесят. У одного из фонарей он обнял её полами своего пальто, а затем прижал к столбу освещения. Он тесно прижался к ней и поцеловал. Это был прекрасный поцелуй, он имел вкус жареной лапши, запечённой рыбы и супа с яйцами и помидорами. И всё это было бесплатно. Он оторвался от её губ и сказал:
— Как вкусно!
Она засмеялась, затем, почувствовав неловкость и смущение, спрятала голову у него на груди и стояла так довольно долго. Она туго стянула воротник его пальто, подняла голову и произнесла:
— Так замечательно, как будто мы влюблённые.
Снова налетел порыв ветра, ему пришлось прищурить глаза. Когда ветер утих, он открыл глаза и тоже засмеялся.
— Ещё бы, — сказал он, — как будто мы влюблённые.
И она поцеловала его в ответ. Он похлопал её по мягкому месту и произнёс:
— Иди домой, я не стану тебя провожать, мне тоже скоро на работу.
Он работал на овощном рынке Хубуцзе. До того как найти подходящую официальную работу, он постоянно занимался приёмкой товаров на этом рынке. Так называемая приёмка товаров представляла из себя не что иное, как работу обычного грузчика, отвечавшего за выгрузку из больших грузовиков фруктов, овощей, рыбы, мяса, домашней птицы, яиц, а также взвешивание, сортировку и доставку их различным мелким лавочкам. Раньше всю эту работу делали сами продавцы — хозяева лотков и лавочек, но — посторонние, как правило, не знали — эти чумазые, в пыли с головы до ног хозяева на самом деле были людьми состоятельными; а где вы видели, чтобы состоятельные люди занимались физическим трудом? И они не стали им заниматься, вот и отлично, у него появился прекрасный шанс. Он рассказал о своих соображениях некоторым из этих хозяев, при этом заставил их пощупать его мышцы; нескольким из них его идея пришлась по душе, и они, посоветовавшись, дали согласие. Оплата на самом деле была небольшой: разбросав её на всех, они посчитали и убедились, что дело выгодное, каждому из продавцов приходилось платить самые ничтожные суммы.
Работы у грузчиков было немного, вся её сложность заключалась во времени, когда нужно работать, а оно было крайне неудобным — вторая половина ночи. И это могла быть только вторая половина ночи. Во-первых, большие грузовики не допускаются в город в течение дня; во-вторых, овощи — продукция капризная и не могут ждать следующего дня, на следующий день они потеряют всякий товарный вид. Товарный вид жизненно важен для них, от него в высшей степени зависит и их цена. По поводу привлекательного товарного вида овощей торговец Ху высказался в самую точку: по его словам, овощи будто «девушка», самую высокую цену дают лет в двадцать, когда завянут, станут сухими и морщинистыми, хороших денег за них уже не получишь.
Но оставим в стороне «девушек», если сравнивать, то ему больше всего нравилась
