областей и начальники замков Индии до самого Балха должны оказывать мне почет, а в труднопроходимых и опасных местах должны давать мне проводников. Он приказал оседлать обоих моих ослов и доброго рослого мула. Ослы мои к тому времени стали упитанными, как буйволы. Я продал их в Пешавере за сто шестьдесят рупий, сел на мула и вместе с караваном прибыл в Балх.
На пути по всей Индии правители и начальники областей оказывали мне великие почести, а на прощание каждый из них давал мне сто или пятьдесят рупий.
Когда я прибыл в Туркестан, у меня было около пяти тысяч рупий наличными и товару в виде драгоценных тканей на тысячу рупий.
Перед нашим переходом через Аму-Дарью на нас девятерых напали тринадцать грабителей туркмен. Они даровали нам жизнь, но обобрали до нитки, раздели, словно мы только что вышли из бани. Мы прикрыли свою наготу изорванными лохмотьями потников и с трудом, стеная и плача, страдая от голода и жажды, поднимаясь и падая, в состоянии, одна мысль о котором заставляет лишиться сознания, дотащились до Керки[127] и рассказали обо всем правителю области, которого звали Шадманбек. Он отдал приказ, и вскоре грабителей поймали, а нам принесли все наше добро. Там все было на месте, ни единая иголка не потерялась. Мы обрадовались, все мы признали свои вещи и попросили правителя вернуть каждому свое.
— Потерпите немножко, — сказал правитель, — чтобы я мог разобраться в этом деле.
Он спросил грабителей:
— У них ли вы отобрали это имущество?
— Мы не знаем их. Мы раздели в степи группу людей, но не знаем, что это были за люди.
— Я не могу выдать вам этих вещей без свидетелей и доказательств, — заявил правитель. — Я доложу обо всем бухарскому эмиру, чтобы он принял решение.
— Мы все — свидетели друг друга! — воскликнул я.
— Вы, может статься, даете показания в свою пользу, — был его ответ.
Как мы ни упрашивали и ни умоляли его, ничего не вышло.
«Я слышал, что некий великий муж
Спас овцу из лап и пасти волка.
Он ночью приложил нож к горлу,
И овца заплакала тогда:
«Ты спас меня из лап волка,
Но сам ты, в конце концов, оказался волком».
Мы провели в этой злосчастной области несколько дней, надеясь получить свое имущество. Когда мы приходили к правителю, он встречал нас бранью и проклятиями. И мы, наконец, пришли к заключению, что правитель возглавляет шайку грабителей, которые просто были его верными слугами.
Путем многочисленных просьб и ходатайств мы получили от правителя по пять-шесть дирхемов на дорогу. В Бухару мы прибыли после долгих бедствий и лишений, голодные и голые, словно нищие.
Мать моя, оказывается, уже умерла и оставила мне в наследство лачужку. Я провел в лишениях целый год и подумал:
«В этой стране испытал я свое счастье,
Надо покинуть эту гибельную пропасть».
Мне надо снова отправиться в Индию и избавить себя от этих тягот и бедствий.
Я тут же продал свой домик, купил на вырученные деньги коня и необходимые в пути предметы и припасы. После долгих лишений и странствований, спустя много месяцев, пройдя не один переход, я пробрался в Индию и, как было обещано, поступил в Пешавере на службу к губернатору. Он встретил меня радушнее прежнего и стал расспрашивать меня о тяготах пути. Когда я рассказал ему всю историю от начала до конца, он пожалел меня и сказал:
— Все прекрасно знают, что в Узбекистане нет порядка. Тебе надо было ехать на родину через Россию, ибо это обезопасило бы тебя от всяких случайностей.
[Христиане удивительно благосклонны и расположены к мусульманам, которым чужда такая мягкость и снисходительность. К примеру, у нас к государственным мужам придет человек искусства или какой-нибудь достойный человек, то его встречают презрением и говорят: «Чего ради он ежедневно является к нам и мешает нашим сборищам?» Христиане, наоборот, встречают такого человека раз от разу все приветливей. А если он еще обладает какими-нибудь знаниями, то они стараются использовать их.
Мне однажды пришлось побывать в столице России. Одна из знатных дам через переводчика, с которым я дружил, попросила меня составить гороскоп по одному делу. Я несколько раз отказывался. Наконец, она сама стала просить меня на одном собрании. Мне ничего не оставалось, как ответить:
— В моих астрономических таблицах нет широт и долгот вашей страны. Если переводчик найдет мне карту небесного свода, я составлю гороскоп.
Она поручила переводчику раздобыть карту. И когда однажды я отлучился из своей комнаты, то по возвращении нашел на полке две карты: земного шара и небесного свода. Мне объяснили, что их принес переводчик Казимбек. Я спросил Казимбека, где он раздобыл карты, и он ответил:
— Я находился у заместителя министра Стремоухова[128] и собирался уйти раньше обыкновенного. Он спросил меня, куда я иду. Я ответил: «В магазин Мозера. Надо взять карты, показать человеку из посольства и вернуть снова назад». Стремоухов ответил на это: «Не принято для посольства брать вещи напрокат, это позор для нашей державы. Возьми две карты за счет казны и отвези ему.»
Мне нечего было подарить в ответ, и я написал в его хвалу несколько бейтов:
Стремоухов — это пробный камень для украшения знании,
Он — в делах обладает десницей Асафа[129].
Много людей читали мои стихи, но не дали ничего,
А он не видел моих стихов, но подарил безмерно много.
Благородные мужи дарят людям искусства золото и серебро,
А он нашёл и даровал мне науку о вселенной.
Тебе подобают не царство и богатства,
Земной шар и небо пусть подчиняются тебе.
Когда эти стихи были переданы ему, он при каждой встрече лобызал меня и говорил: «Что бы тебе ни было нужно по части науки, говори мне, я все достану. Даже если ты напишешь из своих краев — я вышлю туда.»
Я, по свойственной мне удовлетворенности тем, что у меня есть-ничего не просил у него. Если бы мной овладела алчность, то я мог бы выманить у него разных диковинных вещей на несколько тысяч танга. В нашей же стране поэты преподносят такие стихи правителям и богатым в надежде получить вознаграждение, но получают
