Книга Моя дорогая Марта… - Николай Епифанов

Едва ли Марта ожидала, что идея отца созреет за две недели до концерта. Ей начало казаться, что он никогда ее не озвучит и позволит дочери самой выбирать, чем заняться в жизни, но у реальности были другие планы.

– Доброе утро, – сказала Марта, увидев на пороге кухни отца с матерью.

– Доброе утро, – ответила мама, но не улыбнулась.

– Доброе, – отец сразу же сел за стол. – Нам нужно с тобой поговорить.

– О чем? – сердце моментально ушло в пятки.

– Мы с твоей мамой все, как следует, обсудили и пришли к единому мнению, да?

– Да, – кивнула мама, сжимая край халата.

– С сегодняшнего дня больше никакой скрипки и траты времени в пустую. У тебя через год выпускные экзамены, а затем поступление в институт. Я видел твое оценки. Пора заняться нормальным делом, а не развлекаться.

– Нет, – с трудом произнесла Марта.

– Что значит нет? Я не спрашиваю твое мнение. Я констатирую факт. С сегодняшнего дня все. Точка. Я устал смотреть, как ты тратишь время в пустую.

– Я не хочу. До концерта осталось совсем немного, – Марта чувствовала, как подкатывают слезы. – Не отбирай то, что мне нравится.

– Знаешь ли, мне тоже много всего нравится…

– Тогда почему ты этим не занимаешься?

– Вот дерзить мне не надо, – отец стукнул кулаком по столу. – Если я чем-то не занимаюсь, значит это бессмысленное занятие, от которого только вред.

– Я не брошу занятия, – девушка пыталась защищаться, но в горле предательски пересохло, а трепет перед отцовской властью был все еще очень силен.

– Я еще раз повторяю: я не спрашивал тебя, что ты хочешь, а что нет. Даже если сейчас тебе кажется, что я не прав, то потом ты мне еще спасибо скажешь.

– Нет! – закричала Марта вскочив с кресла. – Это моя жизнь. Я не делаю ничего плохого. Я хочу заниматься музыкой.

– Ты не обнаглела ли, дорогая моя? – отец тоже перешел на крик, но его голос звучал по-настоящему грозно в сравнении с писклявым голоском Марты. – Пока ты здесь живешь, и пока я за тебя отвечаю, ты будешь делать так, как тебе говорят. Ты разве сама зарабатываешь на еду, на одежду? А, может быть, ты сама квартиру оплачиваешь?

– Ты не прав. Нельзя отнимать…

– Хватит Мне Перечить.

– Я не вещь. Почему я не могу заниматься тем, что нравится? Я не понимаю!

– Я тебе миллион раз уже ответил. Потому что твое бренчание фигня, которая никому не нужна.

Марта то и дело поглядывала на маму, ожидая услышать от нее хоть какую-то поддержку, но вместо этого она, прикусив нижнюю губу, стояла и молчала бледная, как мел, пока руки с силой сжимали край халата. Даже если мама и хотела заступиться за дочь, то ее желание не находило никакого отражения в реальности.

– И да, – продолжал отец. – Ты не вещь, но ты еще неразумный ребенок, который жизни не видел и не знает, как бывает трудно. Пока мы живы ты должна впитывать наш опыт и наши знания, а вместо этого ты что делаешь?

– Я… Я… Я…, – Марта больше ничего не могла ответить и выбежала из кухни.

Девушка схватила рюкзак, кое-как обулась и, сорвав с вешалки куртку, помчалась прочь. Она хотела оказаться, как можно, дальше квартиры, где находились люди, пытавшиеся уничтожить ее жизнь. Сердце билось с бешеной скоростью, а чувство обиды душило, вцепившись двумя руками в горло. Пробежав несколько домов, Марта остановилась тяжело дыша. Она достала телефон и судорожно набрала номер бабушки. Та ответила заспанным голосом через несколько гудков, но, услышав заплаканный голос дочери, тут же собралась и твердо сказала: «Успокойся и объясни, что случилось?»

С большим трудом, но все-таки Марта смогла пересказать разговор с отцом. Пока она заново прокручивала в голове его слова, ей казалось, что все кончено. Бесповоротная трагедия. Но бабушка даже не вздрогнула и, выслушав весь рассказ, спокойно сказала: «Не бери в голову. Иди в школу. Я сама с ним разберусь. Поняла?»

– Да, но если он правда заберет скрипку…

– Не заберет. Успокойся. Если что, переедешь ко мне. Ничего страшного. Мы со всем разберемся. Главное возьми себя в руки, – уверенность бабушки понемногу передавалась и внучке.

– Хорошо, – Марта медленно вдыхала и выдыхала холодный воздух, стараясь успокоиться.