ему совершенно небесной.
145. Третья — возвышение внутреннего человека над самим собой, через которое он восходит даже до непременного светлого источника чистой любви.
146. Четвёртая степень, то есть просвещение — это влиянное ведение, через которое душа с особой сладостью и увеселением созерцает Божественную Истину и так под руководством Святого Духа переходит от одной ясности к другой, от одного света к другому и от одного познания к другому.
147. Пятая — это приятный вкус божественных сладостей[144], происходящих и проистекающих из преизобильного и многоцветного источника Святого Духа.
148. Шестая степень — это приятный покой, бывающий от победы, одержанной во внутренней битве, и от частой молитвы. Покой и тишина, столь же дивные и славные, сколь нечастые и редкие; где находится полное сокровище мира, и когда кажется, что душа будто бы объята сладким сном, с высочайшим увеселением на любвебогатом лоне покоящегося Божества.
149. Есть и многие другие степени созерцания (например, скорые восхищения[145] и с крепкой силой души возвышающиеся над собой движения; таяние от внутреннего и пронизывающего ощущения любви; падение в изнеможении, когда душе бывает так, будто она совершенно погибала и уничтожалась; поцелуи, объятия, радостное скакание и ликование, соединение, превращение, духовное бракосочетание и брак), — но о них не хочу сейчас говорить, дабы не возбудить разумного созерцания; и, кроме того, поскольку не только есть немало умных книг об этом, но такие материи для непознавших — то же, что восхитительные цветы для слепых или приятная музыка — для глухих[146]. Короче говоря, через эти степени душа восходит и возносится до престола миролюбивого и царствующего в мире Царя, который есть истинный Соломон.
ГЛАВА XVI
О признаках, по которым можно познать внутреннего человека и очищенный непорочный дух
150. Внутренний человек познаётся по четырём признакам. Во-первых, ум его не производит никаких других помышлений, кроме возбуждающих в нём свет веры, а воля его столь хорошо устроена, что действительно не имеет иной любви, кроме как к Богу и ради Бога. Во-вторых, едва завершает он свои внешние дела, как его помыслы обращаются к Богу. В-третьих, творя молитву, он забывает всё внешнее так, будто его никогда и не было, и будто он никогда не имел с ними никакого общения. В-четвёртых, он столь рачительно хранит себя в чувственных рассуждениях или в чувствах текущих вещей и так обходится с ними, будто вчера родился, и исполнен страха вмешиваться во многие дела, ибо они могут стать ему препятствием, и будто имеет к ним природное отвращение, кроме как если к ним обязывает любовь.
151. Если душа избавилась и освободилась от всего земного, то нетрудно ей входить во внутреннее уединение, где она не находит ничего, кроме Бога и себя в Боге, которого она любит искренней, мирной и тихой любовью. И в этом внутреннем и глубоком основании она слышит возлюбленный глас Господа, открывающий и показывающий новое царство, в котором господствуют мир и радость.
152. Внутренний мир этой духовной, от всего и вся отвлечённой и возвращённой души не разрушается внешней войной, которую она должна претерпеть. Тихое, светлое и ясное небо чистой и совершенной любви, на котором она находится, не достигнет никакая туча, и хотя иногда она видит себя покинутой, подвергаемой нападкам и безутешной, такие бури грозят ей и ударяют по ней только издали и извне.
153. Внутренняя любовь выделяет себя четырьмя особыми действиями. Первое называется просвещением, и это не что иное, как вкусное и обретаемое познание величия славы Божьей и нашего ничтожества. Второе — восхищение, или горячее вожделение, когда душа желает гореть в огне Божественной Любви, словно саламандра. Третье — приятность, которая состоит во внутреннем, сладком, миролюбивом и полном радости наслаждения Богом. Четвёртое — погружение и поглощение всех сил души в Бога, в котором душа столь сильно наполняется Им, что не может более желать и искать ничего иного, кроме этого своего высочайшего и бесконечного добра.
154. Из этого насыщения бывают два других действия: великодушие страдать ради Бога и верная надежда не потерять Его никогда и никогда не разлучаться с Ним вовеки.
155. В этом внутреннем возвращении возлюбленный наш Иисус создаёт Себе рай, в который мы можем войти и в котором, будучи здесь, на Земле, можем наслаждаться беседой с Ним. Но если ты желаешь знать, кто есть те, кого приводит Бог к этому внутреннему возвращению, отлучению и просвещённой простоте, то я отвечу, что это те, кто чист от всего внешнего и совершенно погружён в Бога, кто постоянно взирает на Него, кто не имеет никакого порока, кто живёт в Боге и от Бога, кто сияет сильнее, чем тысяча солнц, и кто любим Сыном, как сёстры Его, Отцом — как чада Его, а Духом Святым — как невесты Его.
156. Очищенный дух, — говорил Св. Фома в одном из своих сочинений, — познают по трём признакам. Первый из них — прилежание и крепость, проявляющаяся в том, что он прогоняет духовную лень и со старанием и упованием приноравливает и готовит себя к исполнению добродетелей. Второй — решимость и бодрость, которую он проявляет, борясь с похотью, и горячая любовь к суровой, трудной, презреннонизкой и убогой жизни. Третий — особая благость и кротость ума, которая подавляет и гонит негодование, вражду, зависть и ненависть к ближнему.
157. Душа не может достигнуть внутреннего и возлюбленного соединения с Богом, пока сердце не станет очищено, склонности ума — чисты, память — праздна, ум — просвещён, воля — покорна и горяча, — поскольку Бог, который есть сама чистота, покой и свет, не может жить нигде, кроме как в высочайше чистой, внимательной и тихой душе. Такого же очищенного сердца нет ни у кого, кроме тех, кто имеет, хранит и обосновывает Божью любовь с постоянной заботой, и кто не только считает малейшей и ничтожнейшей из всех тварей самого себя, но и сердечно желают, чтобы другие считали его таким же.
ГЛАВА XVII
О Божественной Премудрости
158. Божественная Премудрость — это осмысленное и влиянное познание Божьих свойств или совершенств и вечных вещей; это скорее созерцание, нежели рассматривание, состоящее в испытании и размышлении. Знание [наука] приобретается прилежанием и не простирается дальше, чем преподавание некоторого откровения и сведений о природе. Премудрость же вливается[147] и производит познание Божественной Благодати. Наука делает известным то, что невозможно исследовать без труда и работы; а Премудрость
