будет немного истерическим. Кто поверит, а? Я возвращаюсь во времени, когда умираю — на самом деле, это очень даже неправдоподобно!
— Ну, её верой могут заинтересоваться плохие люди… — заговорил Анатолий.
— Как шарлатаны? — комично расширил глаза я. — Да, они такая проблема — хотя обычно разоблачение всех этих карточных фокусов и глатания огня можно найти в интернете. Я верю в княжну, она не стала бы глупить, — самая большая хренова ложь, которая только выходила из моего рта! — Но почему ты так этим интересуешься? А… А, я понял…
— Что ты там понял? — едва держал себя в руках Анатолий.
— Ну, — пожав плечами, я неуверенно сказал: — Думаешь, Василий Павлович будет злиться, когда узнает?
Анатолий кое-как сумел не отшатнуться и уставился на меня со смесью гнева и замешательства.
— Узнает? Откуда ты…
Я хлопнул его по плечу, как будто он был моим хорошим другом.
— Василий Павлович тебя очень ценит, ты ему как брат. Он точно не обидится на то, что тебе нравится фантастика, — стоило бы быть поосторожнее, а то совсем идиотом себя выставляю. Но мне так хотелось стереть эту слащавую улыбку с его лица! Только посмотрите, этот пацан чуть не оюделался от ужаса. Ребёнок ребёнком, неужели он мнит себя каким-то гениальным притворщиком? Если бы я его не перебил, он выдал бы, чем занимается на самом деле, только потому что неправильно кого-то понял, ну что за верх некомпетентности? Ему повезло, что я не зотел бы, чтобы у него был повод меня убить!
— Я не… Мне не нравится фантастика! — возмущённо прорычал Анатолий.
— Это называется как-то по-другому? — я покачал головой. — Ничего в этом не понимаю. Я немного скучный, даже в кино уже лет сто не ходил. Наверное, ты мог бы поговорить об этом с Яковом…
Пока я лихорадочно придумывал, что бы ещё такого сказать, чтобы и Распутина выбесить, и по лицу не получить, голорафическая доска начала мигать. Гигантская, как стена, она не только отображала важдную информацию, но и производила достаточно света, чтобы от него болели глаза; и всё же, когда этот самый свет немного поборолся и исчез, пришлось на пару секунд зажмуриться.
На месте доски было удручающее ничего над половинкой рамы, которая её и отображала.
Анатолий нахмурился, поворачиваясь к школьным зданиям. Да и я тоже — отключение света в таком заведении, естественно, нечто из ряда вон выходящее, особенно после инцидента в столовой, о котором Распутин, наверняка, уже слышал. Но тогда это было лишь несколько помещений, и, насколько я знаю, после ухода эспера всё быстро починили; а вот сейчас всё, что должно было излучать хоть мало-мальский свет, вдруг погасло.
Свидетелями инцидента в столовой была добрая половина академии. В голове Анатолия уже далжны появляться какие-то идеи…
— Опять что-то со светом? — сыграл невежество я. — Странно это… Но даже академия не застрахована от необходимости вызвать электрика, да?
— Ты ведь был тогда в столовой, да? Побежал за тем электрическим парнем вместе с княжной? — прищурился Распутин. — Нет смысла придуриваться — мне всё рассказали?
— Что рассказали? — я подавил желание отойти от Анатолия куда подальше. Как будто стою возле бешеного животного и жду, когда оно набросится… Впрочем, на мой внешне расслабленный вид это повлиять не должно. — Мы с княжной разговорились в столовой, а потом будто молния ударила. Княжна пошла, ну и я за ней — она ведь сестра главы класса, я так волновался! Но мы встретили кого-то из преподавателей. Знаете, такая брюнетка с пучком? Я тут пока всех не помню… Ну, она сказала, что это был какой-то тест спецэффектов, но что-то пошло не так, а потом княжна предложила посмотреть что-то в её комнате. Вот и всё, что было. Что мне от тебя скрывать? Ты такой странный, Анатолий. Не обижайся, но мы же из одного класса — какие секреты мы можем друг от друга хранить?
Распутин скрипнул зубами, пока я мысленно ухмылялся. Съел, да? Я живу с чёртовым американским журналистом и женщиной, пробившей себе путь в «Скорпион» — и что, неужели я не смог бы немного попритворяться и посочинять? Чему я научился у мистера Уинтера, так это тому, как выглядит человек, который говорит и показывает совершенно не то, что думает и чувствует.
Распутин, разве ты не сын дворянина? Тогда должен знать, как неумело ты выглядишь. В среде настоящих подростков, которые ему доверяют, выглядело бы нормально, но я же и не подросток ввовсе. Я ведь имел честь обмануть психиатра, чтобы меня выписали раньше срока и не держали за психа дольше положенного.
…да, не то достижение, которым я буду хвастаться.
— Что это была за преподавательница? — потребовал ответа Анатолий. — Она сказала, какой класс это устроил? Хоть что-то
— Прости, я не думаю, что помню имя. Она… вроде как, была среднего возраста. Не помню, чтобы она что-то уточняла, просто сказала, чтобы мы не занимались глупостями.
Здесь этих темноволосых женщин среднего возраста видимо-невидимо — штат академии-то действительно гигантский. И Распутин прекрасно понимает, что теперь он не узнает, о ком речь. Или не верит мне — ну и ладно, он мне с самого начала не доверял. Как и я ему — главное, сейчас разойтись и посмотреть, что он предпримет дальше. Держу пари, Василий Долгоруков сильно помешает ему действовать. Да и быть в сговоре с академией он не может — не было бы смысла меня расспрашивать.
Отключение света во всей академии явно беспокоило Распутина больше, чем я. Что ж, я бы сказал, что это мне только на руку, если бя не то, что потенциальная пара обугленных тел и меня волновала куда больше, яем этот возомнивший себя гениальным разведчиком придурок. Тьфу ты, уже и подумать о нём без ругательств не могу. Но а как иначе? Научил бы его кто-нибудь делать лицо попроще…
Когда я был уверен, что Распутин достаточно далеко, я припомнил путь в женское общежитие, показанный Софией, и помчался туда. Миша-то уже должен был уйти, но если с девицей что-то случилось… Хотя бы заберу свой сгоревший браслет. Не хотелось бы, чтобы его нашли в одной комнате с трупом или двумя. И уж тем более не хотелось бы, чтобы меня могли связать с этим электро-эспером, если его схватят.
А из-за того, что Василий Павлович забрал меня, не успел я даже и пикнуть, моё несчастное средство связи так и торчит в комнате княжны Долгорукой. Ну и проблема.
Ещё и рассказать Мише легенду про выдуманную преподавательницу надо, он же добрая душа, всё расскажет, и не посмотрев, что Анатолий какой-то подозрительный. А если и додумается солгать, разные истории будут ещё одной бедой на мою голову.
Я примчался в женское общежитие; тут и там слышались взволнованные девичьи голоса, но меня они волновали меньше всего. Благодаря отклбчанию электричества было легче проникнуть внутрь, но вот что меня интересовало: пока я бежал по всей этой огромной территории академии, прошло столько времени! Почему ещё ничего не предприняли? Даже резервного источника питания нет? Да они управились бы за три минуты, если бы захотели!
Или высасывающая электроэнергию сила эспера всё ещё действует каким-то странным образом? Да и чёрт с ним — главное, пожаром пока и не пахнет. Осталось только самому не превратиться в шашлык. Это никогда не было приятным опытом.
Я ворвался в комнату Софии, удивляясь, что дверь оказалась открыта, и на меня тут же накинулось…
…гигантское тело Миши, не иначе. Стероиды он что ли жрёт…
Он, по сравнению со мной, как паровоз — собьёт, так ведь помру. У меня ведь даже мышцы появились, а до его уровня, как до луны пешком; проблема не в том, что я немного завидую, отнюдь, просто когда в тебя летит кулак Морозова, и все эти мысли проносятся в голове за доли секунды, как-то, ну… неприятненько.
Но кулак до меня, к счастью, не долетел, хотя на пол я всё равно шлепнулся исключительно из желания иметь все свои зубы при себе. Я бы ради них даже время сам отмотал! Серьёзно, цены на услуги стоматологов доводят людей до смерти.
— Ваня! — расплылся в улыбке Миша. — Ты прости, я не хотел! Я вообще никого бить не хотел, но я так испугался, и этот мальчик ещё в истерике, а ты по телефону не отвечаешь… Думал, будет чего…
— Напугал до полусмерти, ублюдок! — проорала София из-за дивана. — Дверь закрой, давай, живо!
Это я и сделал — конечно, не потому что княжна попросила. Просто здравый смысл. Зато теперь, прислушавшись, у смог уловить какое-то слабое завывание из запертой ванной Софии.
— Ну что ж, у меня много вопросов, —
