— Ты победил, — напоминаю еще раз о заслуге Лютольфа.
— Это было и так ясно…
О… самомнения Марка хватит на всех жителей Ватикана и еще полный чан останется. Тем не менее беспроигрышная статистика судебных дел только способствует гордыни Марка Яковлевича.
— Ты сомневалась? — продолжает Лютольф, не сводя глаз с дорожной полосы.
— Не то чтобы сомневалась, просто чуть душу богу не отдала раньше времени.
Моя искренность вызывает у Марка слабый намек на улыбку, однако, кое-какие вопросы у меня остались. Но я не могу выяснять отношения при матери. Разжигать ее бурную фантазию. Поэтому на остаток пути я прошу включить радио и хоть как-то разбавить эту гнетущую тишину.
Когда наше авто подъезжает к элитному высотному комплексу, Марк говорит Зинаиде Федоровне забрать доченьку и подняться в квартиру, а вот меня просит остаться.
Тааак.
Блаженное расслабление вновь сменяется напряжением. Больше эмоциональным. Я открываю заднюю дверцу машины, помогаю высвободить Стефанию из детского кресла и передаю малышку в руки Зинаиде. Пару секунд провожаю взглядом отдаляющуюся мать, после усаживаюсь на переднее кресло к Марку.
— Поздравляю с успешно завершенным спором, Анастасия Евгеньевна, — как-то официально начинает Лютольф. Будто мы с ним знакомы всего ничего и между нами не было любви. — Полагаю, я выполнил свою часть сделки?
Не сразу понимаю, о чем идет речь, но отвечаю взаимно на холодное рукопожатие Марка.
— Я… я благодарю тебя… кхм…вас, — от манерной подачи адвоката язык ломит называть Лютольфа на «ты».
— Теперь очередь за вами, — одним взглядом Марк пригвождает меня к сиденью и заставляет замереть. — Право на желание, которое мой отец Яков проиграл в карты твоему. Я видел лишь копию, предоставленную вами при нашей первой встрече. Оригинал где? — приподнимает бровь.
Вот же черт! Я думать забыла об этой давней записке. Из-за нее Марк соизволил взяться за мое дело практически задарма.
Я очень надеюсь, что вся его помощь и чувства были настоящими, а не за пожелтевший обрывок бумаги…
— Конечно! — аж задыхаться начала от переизбытка эмоций. — Я верну! Когда нужно?
— Сейчас.
После краткого ответа Марк резко срывается с места, но я успеваю придержаться, чтобы не стукнуться лбом о переднюю панель тачки.
— Адрес?
— Расписка хранится в ячейке «РоссГолд Банка» …
— Отлично.
Документы, подтверждающие личность у меня с собой и я могу легко забрать конверт из ячейки, написав заявление.
Возле банка Марк снова оборачивается, хочет дотронуться моей руки, но я инстинктивно одергиваюсь. Словно передо мной не Лютольф, а неукротимое огненное пламя.
— Запомни, Анастасия, я не только проникновенный к тебе мужчина, но еще и юрист. Непростой. Без обид, однако, я привык получать оплату по факту, даже если нужно напоминать.
— И тебе, вынь да положь приспичило, ехать за бумагой в день, когда я хотела отпраздновать?
Всплескиваю от негодования руками. Такое ощущение, будто Марк не доверяет мне. Или резко прекратил доверять. Неужели он думает, что я второй раз решилась бы на шантаж? Вести нечестную игру с мужчиной, которого я, кажется, люблю?..
— Будь добра, выполни условие сделки, а потом хоть в ресторан, хоть в Лас-Вегас.
Охая, лезу из машины и ковыляю на шпильках к позолоченным ступеням местного банка. Настроение мое испорчено, Марк просто спец по срыву вдохновенных чувств!
Резко дергаю дверь цвета шоколада и пальцем подзываю консультанта. Не очень приветливо говорю о теме своего приезда и прошу поторопиться с выдачей расписки на желание.
Лишь когда белый конверт оказывается у меня в руках, и я собираюсь вернуться в машину Лютольфа, призадумываюсь.
Что если адвокат специально вскружил мне голову, красиво устранил Олега, тем самым избавившись от конкурента? Теперь Марк забирает у меня финальную подстраховку — право на желание и может действовать, как ему на ум взбредет. Стефания ведь его дочь и Лютольф убедился.
Гораздо медленней я выхожу из банка. Сердце неумолимо подкатывает горлу, принуждая меня дышать чаще и остановиться на крыльце здания.
Лютольф по-прежнему восседает внутри глянцевого авто и смотрит на меня через окно неотрывно.
Мои ноги точно врастают в каменные ступеньки, и нет возможности пошевелиться. Впервые за долгие дни мне не хочется приближаться к Марку.
Лютольф не выдерживает и опускает стекло.
— Кис?
А я лишь сощуриваюсь.
Сбежать? Забрать дочку, Зинаиду и спрятаться? Так найдет ведь… Из-под земли достанет…
Делаю первый самый мучительный шаг. Следующий дается легче. Я даже улыбаюсь Марку, когда плюхаюсь обратно в машину.
— Уповаю на вашу совесть господин Лютольф, — через зубы говорю и протягиваю конверт.
Адвокат молниеносно его выхватывает, открывает и убеждается в подлинности расписки.
По лицу Марка можно считать такую грусть, что внутри все начинает леденеть и сжиматься. Лютольф разглядывает старую бумагу, слегка поглаживая пальцем буквы, написанные покойным отцом. И только бог знает, какую тоску испытывает Марк…
Стараюсь тихонечко шмыгнуть носом и смахнуть накатившие слезы…
Однако моя сентиментальность быстро развеется, когда Лютольф внезапно комкает в ладони расписку, другой рукой открывает бардачок и достает зажигалку.
Я растерянно хватаю ртом воздух, наблюдая как Марк, распахивает дверцу авто и прямо на моих глазах в прах уничтожает листок. Потом адвокат сдувает случайно залетевшие в салон остатки пепла и как ни в чем не бывало устремляет свой взгляд на меня.
— Афигеть…
— Не то слово, Анастасия… папку с заднего сиденья передай. Будь любезна.
Ничего не понимающая я молча выполняю просьбу. Хотя какую просьбу. Приказ!
Лютольф роется в бумажной стопке и выуживает из середины листок. Пробегается взглядом по печатному тексту, затем передает мне. И тут наступает время для моего удивления, точнее, вопля. До краев наполненного возмущением…
— Как ты мог?! — истошно выдавливаю из себя.
Глаза опять мокнут от слез, но теперь горьких. В моих руках оказывается копия с ужасным содержанием. Таким холодным и расчетливым, что первое желание — биться головой об стенку.
Глупая Настя… как я могла поверить в любовь?
— Небольшие формальности.
— Ты издеваешься?! Дочь по контракту! Уму непостижимо!
Это та самая бумага с моей росписью. Но теперь на ней имеется перечень требований. Например, Стефания должна находиться подле отца, проживать исключительно в его доме.
