быстро сменил зелёный. Марина схватила Викину руку, крепко сжала, тут же отпустила и побежала, не оборачиваясь, на ходу расстёгивая молнию куртки. Ей стало жарко и липко. Вдруг она поняла, как нелепо выглядит, ещё и в резиновых сапогах, без грамма косметики на лице. Её густые волосы после дождя и влажности завились крутыми барашками, а щёки пылали, и если бы она не знала, в чём причина, решила бы, что поднялась температура.
«Пусть видит, какая я есть на самом деле! Поди, непривычно будет. Мне всё равно», – успокаивала себя Марина и не заметила, как оказалась у памятника Кутузову. Ей надо перевести дыхание, собраться, выглядеть легко и непринуждённо. Она всегда умела владеть собой, пока не встретила Фёдора. Неужели один-единственный человек способен так повлиять, изменить? Точно её перепрограммировали или что-то сломали внутри, и это невозможно ни починить, ни исправить.
Марина огляделась. Неподалёку молодой парнишка-неформал стоял у микрофона и под гитару пел звонким голосом «Группу крови» Цоя. В его исполнении песня звучала несколько по-новому и совсем не плохо. Она подошла поближе, порылась в карманах, нашла несколько сотенных и бросила в шапку, которую разносила забавная девчонка в короткой юбке плиссе и в чёрных гольфах чуть выше колен. Девушка приветливо улыбнулась в знак признательности, и её широко накрашенные чёрные брови смешно поползли наверх. «Прикольная! – подумала Марина. – Как прекрасна молодость! Твори, что хочешь!»
Внизу, перед лестницей, ведущей к основному входу в Казанский собор, толпилась большая группа туристов, и сопровождающий экскурсовод, влюблённый в свой город, что-то вещал, эмоционально жестикулируя руками.
Она крутила головой, гадая, с какой стороны, вероятней всего, появится Фёдор. Теоретически – с любой, мог пройти и через садик. Устоять на месте становилось всё сложнее, и она начала двигаться, как маятник, из стороны в сторону, пока случайно не подняла глаза. Фёдор стоял, облокотившись на колонну, и, очевидно, давно наблюдал за ней, разглядывал, может, пытался найти причину, зачем он здесь. «Чисто индийское кино!» – усмехнулась Марина и пошла ему навстречу.
Она не могла представить, что сентиментальная чушь так сильно накроет её своей приятностью. Все годы, не подозревая сама, боролась с излишней чувствительностью Игоря, и не то чтобы ей не нравилось, просто не верила, что это нечто естественное, скорее, нервное, Игорь мог и в кино пустить слезу, а потом оправдываться. Кто же из мужиков захочет показаться слабым?!
– Ого! Что с тобой приключилось? Где каблуки? Где платье с вызывающим вырезом? А знаешь, мне нравится!
– Не говори глупости!
Марина отвернулась – опять всё внутри обломилось. Она ожидала, что он поведёт себя несколько иначе. Ведь было в нём ещё минуту назад нечто такое, чего не было раньше. И ей это не показалось. Даже на расстоянии она почувствовала теплоту и то, что он ей рад и рад по-особенному.
– Это чистая правда. Ты похожа на беззащитного питерского воробья. Очень трогательно…
Он засмеялся и вдруг схватил её двумя руками за воротник куртки, потянул к себе и поцеловал по-новому – как целуют женщину, которая нравится.
Марина закрыла глаза.
«Почему я анализирую каждый его поступок, каждый штрих, сравниваю с другими и всё время ищу его настоящего, которого он тщательно скрывает и, по всей видимости, не только от меня… Такой никогда не даст женщине полную уверенность в том, что его можно поработить, сделать своим заложником. Неужели ему хватило одного неудачного опыта, чтобы так блестяще усвоить урок – не впадать в зависимость, а значит – не любить». Но больше всего удивляло то, что, не дав ей ничего, он вызывал у неё необъяснимо сильное желание близости и уверенность, что так, как может быть с ним, никогда не было и не будет, и однажды она обязательно это получит.
– Какая ты сегодня тихая. Устала воевать со мной? Или что-то вынашиваешь в своей хитрой головке? Куда направимся? Я голодный и скоро стану злым и вредным. Срочно корми меня! – Фёдор взял её за руку и потянул за собой. – Пошли. Первая харчевня наша! И мне всё равно, что это будет. Хоть сосисочная!
Они шли по Невскому, потом перешли на другую сторону. Марина, как послушная девочка, топала за ним, крепко держа за руку. В резиновых сапогах стало жарко, и от нейлонового костюма всё тело покрылось испариной. «Вырядилась!» – ей показалось, что она сейчас пахнет, как маленькие дети, – сладкой опрелостью. Ну почему, когда он рядом, обязательно что-то не так? Может, она придаёт слишком много значения мелочам? Всё от желания выглядеть идеальной, особенно перед ним. С Игорем такого не было, он знал её разной, и для него не существовало разницы – всегда любима, всегда самая-самая.
Только вспомнила Игоря, как он позвонил. Марина не отошла ни на шаг, спокойно отвечала и через слово называла его милым. Фёдор стоял рядом и ехидно улыбался.
– Я сейчас с Викой встречаюсь… Нет, не пойду в ресторан. Поедешь на дачу? Я? Наверно, не приеду… Завтра… Сегодня в городе останусь… – и в конце разговора опять ляпнула «милый», уже не специально.
– А ты, оказывается, умеешь виртуозно врать… Давно научилась?
– Как с тобой познакомилась! Почему ты бываешь таким грубым?! – Марина остановилась и по-пацански засунула руки в спортивные штаны.
– Только чур не драться!
Он смеялся, дразнил её и ждал, что она сейчас выкинет. Опять раздался телефонный звонок.
– Бери скорее! Милый звонит!
Она посмотрела на экран – звонила Любка. Марина демонстративно отключила звук и взяла Фёдора за руку.
– Идём! Сейчас будет один ресторанчик. Туристический, скорее всего, полная дрянь. Но в приличный я в таком виде не пойду! Так и знай!
– А зря! Говорю же, очень прикольно. Мне вообще надоели вылизанные тётки.
Ей захотелось ответить резко, сказать что-нибудь обидное, но сообразила, что он только этого и добивается.
Назвать рестораном то место, куда привела Марина, было сложно. Она и сама там ни разу не была, часто видела, когда проезжала по Невскому. Летом на открытой террасе всегда полно народа, значит, как-то кормят. Кормили в ресторане не очень, и всё выглядело неаппетитно, правда, порции огромные, цены ниже среднего и на главной улице, что, по всей видимости, и привлекало такое количество людей. Фёдор особо ничего не съел, лишь поковырялся – ни салат, ни огромная отбивная не внушали доверия.
– Как бы не отравиться! Вот зачем мы сюда припёрлись?! Я бы приплатил, чтобы больше никогда не оказаться в подобном месте! Послушал местного жителя! Лучше бы ко мне в «Асторию» пошли. Ах, извини, забыл, что ты сегодня не в форме. Кстати, у
