И, что самое главное — откуда он знал, что я смогу сбежать в эту ночь? Что Сейдж попадёт под влияние тёмного проклятия и не станет мне мешать?
По спине поползли мурашки, вдоль позвоночника скользнула ледяная струйка. Я крепче перехватила поводья, невольно сжав губы.
Дин Койоха не способен на такое, не может быть. Он же так предан Сейджу. Они же друзья, они так долго были вместе.
Но он знал о проклятии. Он знал заранее — и не предупредил Сейджа, не остановил, не помешал. Знал, что Сейдж может не прийти в себя. Да чего там знал. Он, скорее всего, рассчитывал на это.
Почему-то мне было очень неприятно думать об этом. Неприязнь и отвращение бурлили в сердце. Как будто меня обманули. Как будто тот, которого я считала другом, оказался подлой ядовитой змеёй.
Боги, но Тинна, он же спас тебя. Он как раз был в твоём лагере, работал на тебя. Сделал всё, чтобы ты смогла без потерь сегодня выбраться из поместья. Он даже уберёг Айлеса от встречи с дин Ланнвертом.
Закружилась голова, ветер как будто донёс запах Сейджа — и накатила волна одиночества, желания увидеть его, боли, что приходится оставлять его одного в поместье, среди врагов. В следующий раз его точно убьют. Надо как-то рассказать ему о дин Койохе, послать письмо или передать через верного человека. Или нет, надо поговорить с самим дин Койохой, сказать, что мне всё известно, заставить его удалиться, пока следующая попытка убить Сейджа не увенчалась успехом.
Убить Сейджа… эта мысль казалась мне ужасной. Ещё ужаснее её делало осознание того, что я ничуть не подозревала дин Койоху.
Безумно хотелось вернуться, но оставалось только сжимать поводья и двигаться вперёд.
Я взмолилась про себя. Боги, святая Миена, прошу вас. Пожалуйста, уберегите его до моего разговора с отцом. До моего возвращения.
Ветер усиливался, трепал юбку, гриву коня, бросал в спину листья. И голова у меня кружилась всё сильнее, так что я была вынуждена остановиться. Прижала ко лбу руку.
— Что случилось? — Айлес проехал чуть дальше, но, поняв, что я встала, тоже остановил коня, повернулся в седле. — Тебе нехорошо?
— Да… немного.
Странно, мне казалось, что ветер… что-то шепчет.
«Ты-ы моя-а-а…».
«Не сбежи-иш-шь».
«Моя-а!»
Последнее услышалось так ясно и отчётливо, как будто кто-то шепнул мне это на ухо. Яростным жарким шёпотом, привычно будоражащим кровь.
О боги.
Я устремила взгляд на Айлеса, отчаянно крикнула:
— Беги!
Он растерялся, вытаращил глаза. Так и смотрел на меня, не двигаясь с места.
— Беги же, он сейчас будет здесь!
— Он? Кто? Тинна, ты в себе? — и вместо того чтобы послушаться и мчаться отсюда со всех ног, Айлес подогнал коня и приблизился. Протянул руку, как будто хотел коснуться моего лба.
С отчаянным стоном я сама пустила лошадь в безумный галоп. Без меня Айлес явно не тронется с места. За спиной послышался цокот копыт: он помчался следом.
Но бесполезно, всё было бесполезно: я чувствовала, как Сейдж нагоняет нас. Чувствовала его полыхающую до небес ярость, неистовство, безумие. Желание догнать и уничтожить, желание вонзить клыки в мою плоть, рвать, терзать, наказывать…
Что случилось? Неужели он так зол на то, что я сбежала? И почему так остро, пронзительно пахнет адолеями, как будто…
Сзади раздался вскрик. Я обернулась и сама еле подавила порыв закричать. На дороге стелился бирюзовый туман, в котором выделялись два ярко горящих алым пламенем глаза, злобно оскаленная морда и пена, падающая с клыков. Демон был ещё далеко, но стремительно нагонял нас.
Фараиту?..
Нет… или не только он. Это Сейдж.
Вокруг творилось что-то безумное. Как будто весь лес кричал, пытаясь убежать от смерти, несущейся по пятам. Из древесных куп с громким хлопаньем крыльев поднимались птицы, всё, что могло бежать, убегало. Лошади поддались всеобщему безумию и тоже понесли.
Вцепившись в седло, я изо всех сил пыталась удержаться. Мой конь мчался вперёд, как обезумевший, роняя пену изо рта, оглашая окрестности диким испуганным ржанием. Сзади ему вторила лошадь Айлеса.
И тут ржание перешло в жалобный крик. Не человеческий — лошадиный.
Обернувшись, я через плечо увидела, как лошадь Айлеса спотыкается и падает, как длинные передние ноги подламываются, тело неуклюже ударяется о землю, сбрасывает беспорядочно взмахнувшего руками всадника. И их накрывает бирюзовый туман.
— Не-ет!
Я спрыгнула с лошади на полном ходу. Земля встретила твёрдым болезненным ударом, на миг выбившим из меня дух. Несколько раз перекатившись, я с трудом вскочила. Бок безумно болел, колени горели, но, не обращая внимания на боль, я побежала назад.
Нет, боги, Айлес!
Слава богам, он был жив, но лошадь его предсмертно хрипела. Не выдержав, я выпустила в её сторону заряд своего атакующего амулета. Хрип сразу оборвался.
Айлес поднялся, шатаясь. Я подоспела к нему, подставила плечо. Под ногами плескался бирюзовый туман, ледяной, как руки смерти. И тут на наших глазах он сгустился, завертелся — и перед нами встал Сейдж.
Дыхание перехватило от страха. Я никогда не видела его таким… безумным. Я видела его на грани — сейчас он перешёл эту грань. Один его глаз горел непримиримой ненавистью, другой — бирюзовым огнём помешательства.
— Тинна-а… — позвал он глухим голосом, буравя меня пронзительным, пригвождающим к месту взглядом.
— Кто… кто вы такой, — заикаясь от страха, Айлес всё же попытался задвинуть меня себе за спину. Выхватил пистолет. — Ни с места! Это зачарованное оружие!
Не будь всё так плохо, я бы усмехнулась. Угрожать механическим, пусть даже хоть сто раз зачарованным оружием магу такого уровня, как Сейдж — всё равно что пойти с соломинкой на быка.
— Айлес, нет, — шепнула я. Коснулась его руки, пытаясь отвести дуло.
Лицо Сейджа исказилось.
— Отойди от неё… жалкая букашка, — пророкотал он низким пробирающим тоном. — Оставь её… и беги. Она моя.
— Да как вы смеете! Это моя невеста! Кто вы такой вообще! Я, барон Рамейо из Ордона, вызываю вас на дуэль!
— Айлес! — взвизгнула я. — Уходи!
Ему нужно бежать немедленно, Сейдж же его не пощадит! Особенно после того, как Айлес сообщил, что я его невеста!
Резкий оглушительный звук выстрела пресёк мои мысли. Я закричала, но пуля пролетела сквозь Сейджа, как будто он был сделан из тумана и дыма. А в следующий миг туман и дым схватили Айлеса за шею. Он взмыл вверх, безобразно дёргая ногами, и захрипел. Я снова закричала:
— Отпусти его, отпусти, отпусти!
Поздно.
