С этими словами он лихо прокрутил его в воздухе и протянул мне, рукоятью вперёд.
Я покосилась на оружие. Ну, пистолет как пистолет. Чёрный.
— Нет. Не хочу, — отрицательно мотнула я головой. А для убедительности ещё и завела руки за спину, сцепив пальцы замком. Не люблю оружие, да и глазомер нарушен напрочь. Раньше Алиска постоянно таскала меня с собой то на пейнтбол, то на боулинг. Причём она ведь прекрасно знала, что в обоих случаях я полный и абсолютный антиталант. Если хоть один из двадцати пейнтбольных шариков достигал цели — это уже была для меня большая удача. Поэтому, заведомо зная результат, позориться перед Бультерьером не хотелось совершенно.
— Принцесса испугалась? — саркастически поднял бровь.
— Слушай, я же просила, не называй меня…
— А как ещё мне тебя называть? – перебил он меня. — Без своего отца ты — никто. Ты ничего не умеешь, даже постоять за себя. А я не смогу быть рядом постоянно, чтобы защитить твою царскую персону.
Бультерьер заведомо меня провоцировал и ему это, чёрт возьми, удалось! Ведь всё, что он сказал, именно так и есть.
«Ладно, банкуй!» – мысленно махнула я рукой, но на всякий случай обиженно отвернулась, для проформы.
Если откровенно, после утреннего разговора «по душам» я вообще не знала, как себя с ним вести. Вопросы в моей голове только множились, а отвечать на них Бультерьер больше не собирался. Видимо, лимит его красноречия на сегодня был исчерпан. Зато пока я ещё спала, он успел закупиться продуктами и одеждой. Я только диву давалась, как в этой глуши он сумел раздобыть и то и другое. Впрочем, мой вопрос ожидаемо остался без ответа. Ах да, папина машина тоже куда-то исчезла. Предполагаю, её он спрятал в лесу. А теперь вот, привёл меня на полянку, к слову, весьма живописную, и тычет в руки оружие.
Скрипнув зубами, я бросила злобный взгляд на «глок», как будто это он был виноватым во всех моих злоключениях, и решительно протянула руку.
Ну что сказать. Впервые в жизни держать оружие было волнительно, пришлось перебороть некоторый страх — всё-таки не в водяные пистолетики мне предлагали поиграть.
Хоть «Глок» и оказался не слишком тяжёлым, но когда Бультерьер вложил мне его в ладонь, от неожиданности моя рука отвисла, что снова вызвало на лице мужчины скептическую ухмылку. Сам-то он держал его как пушинку.
— Знаешь, смеяться над женщиной с оружием в руке чревато, — съязвила я, перехватывая пистолет двумя руками. — Особенно если она не умеет с ним обращаться.
— Теперь о самом процессе, — пропустив замечание мимо ушей, продолжал Бультерьер деловым тоном:
— Начнём со стрельбы навскидку. Всё очень просто: в трех шагах от тебя расположена мишень — на такой дистанции чаще всего приходится стрелять при самообороне.
Указав на ближайшее дерево, он встал позади меня.
— Резко поднимаешь руку и делаешь два выстрела сразу. Второй — на тот случай, если первый окажется неудачным. Забудь о хвате двумя руками, и о прицеле тоже забудь, — давал он напутствия. — Когда противник в трёх шагах, на это просто нет времени. Ты должна действовать на инстинкте.
Дело на удивление пошло. Не сразу и не так, чтобы прямо «вау», но по прошествии какого-то времени я уже чувствовала себя более уверенно. К тому же я открыла для себя отличный способ снять стресс и отвлечься от невесёлых мыслей.
Кто-то восстанавливает душевное равновесие в фитнес-клубе, а кто-то, как и я ранее, снимает напряжение дома, за чтением книг. Оказывается, стрельба даст книжкам сто очков вперёд.
Жаль только, раньше я об этом не знала. Бывало, хотелось взять в руки как минимум гранатомёт и кого-нибудь пристрелить.
Первый выстрел отозвался звоном в ушах — и меня слегка качнуло в сторону. Но так как я уже успела побывать в настоящей перестрелке, то достаточно быстро взяла себя в руки.
Атмосфера помогала настроиться на нужный лад, а едва ощутимый запах пороха вселял уверенность в себя и в свои силы.
«Руку выше», «спину прямо держи», — то и дело давал он указания.
От стрельбы навскидку мы перешли к прицельной стрельбе. Бультерьер учил меня фокусироваться на кончике ствола, дожидаясь, пока мушка не покажется сквозь прорезь прицела, и лишь тогда спускать курок.
— Пятую точку не оттопыривай, — отвесил он мне увесистый шлепок по заду.
Боже, дай мне силы не сорваться и не пристрелить его тут же!
А ближе к вечеру меня ждало ужасное разочарование. И я не имею в виду кровать, которая здесь имелась в количестве одной штуки. Твёрдо решив оккупировать дальнюю комнату, и, если нужно, драться за неё до последнего, я принялась за ликвидацию залежей пыли. Ползая по полу с мокрой тряпкой, за кроватью я обнаружила своё бальное платье. Впрочем, сейчас узнать в нём дизайнерский шедевр можно было лишь при наличии богатой фантазии. Но не это было главным. Сапфировая брошь, приколотая к корсету, исчезла…
* * *
— Куда ты дел папину машину?
Бультерьер на секунду оторвался от печки, одарив меня взглядом типа «Я прожигаю насквозь», и вернулся к чуду старорусского быта. Он возился в ней с таким видом, будто конструировал ядерную боеголовку — как минимум.
Ещё наблюдая за тем, как он колол дрова на улице, промелькнула мысль, что он всё это может. У него любое дело в руках горит. Он больше умеет в житейском плане, больше готов к трудностям. В то время как я абсолютно не приспособлена к жизни. В бытовом плане я, конечно, кое-что умела: убраться или приготовить простое блюдо (время, проведённое у бабушки не прошло зря). Но навряд ли я смогла бы приготовить хоть что-то в этой печке, не говоря уже о том, чтобы её вообще разжечь.
И почему-то мне стало так грустно. Всё так же сжимая в руке то, что ранее было бальным платьем, я плюхнулась на лавку и разрыдалась. Было ужасно жаль брошку. Себя было тоже жаль. Даже Бультерьера почему-то стало жаль. Вон как смотрит. Как будто уже и сам жалеет, что взвалил себе на шею балласт в виде меня.
Лавка слегка прогнулась, когда мужчина присел рядом, а я от неожиданности даже рыдать перестала. Так и сидели молча под треск поленьев в печи и мои всхлипывания.
— Что случилось? — наконец спросил он тихо.
— Брошку потеряла, — шмыгнула я носом, — уже везде искала. Может, она в машине осталась?
Я подняла на него взгляд, полный неприкрытой надежды. Наверное, в последний раз я так смотрела на отца, когда он пообещал свозить в Диснейленд. Только он и я. Мне тогда было девять, и в Диснейленд он меня так и не взял. Мама как раз забеременела Алексом, и ей был необходим чистый морской воздух. Я же отправилась на всё лето к бабушке.
— Её не было, когда ты садилась в машину, — снова прошелестел Бультерьер.
А я снова разревелась.
— Что опять?
— Платье, — потрясла я перед его носом куском серой ткани с бурыми пятнами. — Я обещала Немцовой его вернуть.
