Приглашение ей удалось добыть только в самую дальнюю часть стола, предназначенную для низшей знати и богатого купеческого сословия. Рассаживались долго. Оживленный шум, полный предвкушением праздника, перекрывал ненавязчивую мелодию оркестра. Ифе, заняв отведенное место, повернулась к центральному постаменту, пока пустующему, и с замиранием сердца стала ждать прибытия императорской семьи. Странно было осознавать, что, не произойди все эти трагические события, она бы тоже сидела там, во главе огромного стола, вмещающего около полутысячи гостей.
Насколько Ифе знала, Рэм уже три дня как прибыл из Дархата, но, как она и предрекала, в своем особняке принц появиться не пожелал. И если до этого девушка еще сомневалась идти на бал или нет, то, убедившись, что Родэн специально избегает ее, утвердилась в своем решении. Она не знала, что ему скажет, боялась его гнева, а еще больше безразличия, но дальше так жить просто не могла. Неопределенность сводила с ума. Если Рэм не хочет иметь с ней ничего общего, кроме ребенка, то пусть хотя бы скажет ей свое решение в лицо, чтобы Ифе уже не мучила себя бесплодными надеждами. Да, она уже была готова. Убить надежду. Задушить ее в себе на корню. Лучше так, разом. Как ампутировать гниющую конечность, пока зараза не погубила все тело.
Сосед по столу, какой-то северный янг, с интересом поглядывал на красивую девушку, сидящую рядом и завороженно смотрящую на пустующий постамент императорской семьи. Пару раз даже спросил что-то, пытаясь завязать знакомство, но Ифе отвечала рассеянно и невпопад, так и не отведя взгляда от тронных кресел. А потом и вовсе замолчала, не дыша, наблюдая за вошедшим императором, его братом и двумя внуками: близнецами Рэмом и Ронаром.
Ифе облизала пересохшие губы, впиваясь в до боли родное лицо сверкающими черными глазами. Так далеко, не разглядеть. Но кажется похудел и загорел сильно, так что серебристые глаза еще сильней сияют, выделяясь даже на таком расстоянии. Сердце больно сжалось. Рэм выглядел таким надменным и неприступным. Она знает, что это обычная его маска на публике, но сейчас Ифе кажется, что этот безэмоциональный морозный взгляд адресован лично ей. Наследный принц обводит гостей равнодушным взором, усаживаясь на свое место. Скользит по ней, и на секунду Ифе перестает дышать, но его взгляд путешествует дальше, не вычленив девушку в толпе. Облегчение и разочарование накрывают ее одновременно. Ифе судорожно мнет салфетку, бездумно смотря на пустую тарелку перед собой.
Приветственная речь императора, аплодисменты, потом Рэма. Короткая и емкая. Его поставленный голос, разносящийся в притихшей огромной зале. Ифе прикрывает глаза, вспоминая совсем другие слова и урчащие интонации. Нервы натягиваются, грозясь порваться. Так не пойдет. Надо как-то обратить на себя внимание. Поворачивается в сторону договорившего принца. Не сейчас.
На балу.
Только нужен кавалер. Вряд ли Рэм заметит ее в этой толпе, просто стоящую у стены. А подходить самой? Ифе от стыда умрет. Не сможет. Переводит вспыхнувший взгляд на янга, все это время пытающегося оказать ей знаки внимания. А вот и партнер по танцам.
— Простите, не нальете мне вина? Воон из того графина? — обворожительная улыбка расцветает на взволнованном лице девушки.
— Конечно, — сосед чуть на подпрыгнул от неожиданности, и Ифе, не сдержавшись, мелодично рассмеялась.
43. Турийцы
Янг Оуг оказался занимательным человеком с хорошим, хоть и немного простоватым, чувством юмора. В какой-то момент Ифе поймала себя на том, что уже не смотрит так пристально в сторону императорской семьи, сжигая Рэма взглядом, полным бесплодных надежд, а ведет вполне себе светскую непринужденную беседу. О себе она ничего сообщить не могла, хоть янг и старался выведать. Сказала лишь, что из обедневшего рода высокородных, и что бежала из Дархата, когда начались военные действия. Впрочем, о большем янг и не спрашивал. Мысль, что его обворожительная соседка- сирота, похоже пришлась Оугу по душе, и взгляд его стал более оценивающим, а слова обрели двойное дно, намекая на возможное покровительство. Ифе лишь улыбалась, делая вид, что не понимает, к чему он клонит. Покровительство. У нее под сердцем наследник целой империи, который когда-нибудь станет императором. Но, конечно, откуда Оугу знать об этом? Чужой род он не чувствует, не ощущает биение второго сердца. Он не Родэн.
Ужин все длится и длится, полный торжественных речей, музыки и выступлений артистов, развлекающих гостей. Кажется, бесконечно это будет. И Ифе ёрзает нетерпеливо на стуле, не в силах проглотить и крошки из-за внутренней дрожи, охватившей ее. То и дело кидает взгляд на Рэма, не удержавшись. Он кажется ей таким красивым. И одновременно таким чужим, недоступным. Этот ореол власти, окутывающий его. Совсем неразличимый, когда они наедине, но столь давящий вот так, когда Ифе сидит в самом конце стола среди низшей знати. Да, она — принцесса. Только чего? Все ее наследство было из песка, и замки разрушены. Им же. Нужна Родэну такая жена? Наследница исчезнувшего, порабощенного мира? Стало не по себе от этих мыслей, и Ифе глотнула еще вина, заглушая горечь.
В какой-то момент вошел глашатай и объявил о делегации из Турии, прибывшей лично поздравить наследного принца с победой. Ифе видела, как Рэм, до этого вальяжно развалившийся в кресле, моментально подобрался и кинул вопросительный взгляд на деда. Тот только плечами повел, хитро улыбаясь. На что принц нахмурился еще сильнее, отворачиваясь. К Рэму, нарушая все заведённые правила, тут же подсел его брат, положил руку на плечо и зашептал что-то, смеясь. Ифе видела, как Рэм недовольно фыркает на слова брата, но тоже начинает улыбаться, отвечает ему шепотом, поворачивая голову и заглядывая в глаза. Они так похожи. Одно лицо. Разве что масти разной. Сероглазый, в мать- северянку, шатен- старший близнец. И смуглый черноглазый, с кудрями темнее ночи, младший. Но даже не это их рознило. Было видно, что сосредоточенный надменный старший брат, позволяющий себе на публике лишь легкую ироничную улыбку, всегда готовился стать императором. В то время как младший, подвижный и вечно улыбающийся, производил впечатление хитрого безалаберного шалопая. Бесшабашный огонь Ронара был так заразителен, что даже Рэм, сейчас тихо перешептываясь с ним, невольно изменился в лице, начав по-другому улыбаться.
Двустворчатые резные двери отворились, впуская гостей из Турии, и Ифе подметила, как настороженный взгляд Рэма моментально метнулся к входящим. Дежурная вежливая улыбка, и лицо принца застыло, ничего не выражая.
Ифе тоже посмотрела на турийцев и поняла, что сейчас грохнется в обморок. Трое мужчин разных возрастов, с витиеватыми прическами и закрученными усами, все в золоте…и девушка. Красавица. Белоснежная коса почти до талии, сверкающая от вплетённых в нее драгоценных камней, синие глаза словно блюдца и пухлые нежно-розовые губы. Ее кожа светилась белизной и свежестью. И…она так смотрела. Скользнула взглядом по императору, верховному лорду, охватила Ронара в миг, и остановилась на Рэме. Щеки премило заалели, и девушка потупила взор.
У Ифе было чувство, будто на грудь ей положили ядовитую змею. Дыхание рваными толчками выходило из горла. Сжала вилку в руках, будто это оружие, и прикрыла глаза, ровно держа голову. Поворачиваться и взглянуть на Рэма было страшно. Сквозь вату слушала официальные приветствия. Смысл слов ускользал, не доходя до воспаленного сознания. Повернулась только через пару минут, когда уже все расселись. И захотелось просто встать и уйти. Турийка села рядом с Рэмом и улыбалась смущенно ему сейчас, поглядывая из-под опущенных ресниц. А он спокойно говорил что-то, чуть наклонившись к собеседнице, и наливал ей вино. Этот внезапный приезд турийцев, да еще в подобном составе, милая беседа, одобрительный взгляд императора, поглаживающего седую бороду. Это может значить только одно. Только…
