Я подошла к камину, на полке которого стояло множество фотографий в разнообразных рамках.
Меня привлекла одна — белозубый мальчуган с непокорными кудрями и открытым взглядом. Он сжимал в одной руке удочку, а в другой небольшое ведёрко, из которого торчал хвост какой-то большой рыбины. Здесь было много фотографий мальчишек самого разного возраста, но взгляд зацепился именно за этого.
— Моя первая щука. Я тогда чуть не лопался от гордости, что смог самостоятельно поймать её без помощи деда, — вдруг произнёс мужчина, встав у меня за спиной, и добавил: — Этот снимок сделан за две недели до смерти мамы.
Её фото я тоже нашла. Русоволосая молодая женщина, прижимающая к себе двух хохочущих мальчишек. Она улыбалась, но в глазах читалась такая боль и тоска, что я невольно отвела взгляд.
— Здесь так много детей, — произнесла я. — У вас большая семья.
— Очень. У деда с бабушкой четверо сыновей, тринадцать внуков и два правнука. Пока. Кажется, у Саймона еще один на подходе. Плюс у деда два брата, и они тоже часто бывают здесь со своими детьми и внуками.
— Большая дружная семья.
— Относительно. Отец всегда выбивался из этой кучи.
— А где он? — поинтересовалась я, вновь скользнув взглядом по фотографиям, словно пытаясь угадать.
— Его здесь нет. Ба убрала все снимки… Давно уже. Пойдем, я покажу тебе комнату.
Первая дверь справа. Большая комната с личным балконом. Светлые стены в тонкую серую полоску и добротная мебель. Синие шторы и белоснежный тюль, который парусом поднимался из-за сквозняка, который мы создали, войдя и оставив дверь открытой.
Жилая.
Какие-то книги, бумаги, записки. Безделушки на камине, пара фотографий в серебряных рамках, коллекция каких-то камней в большой стеклянной вазе.
— Чья она? — спросила у модифицированного, резко разворачиваясь.
— Моя.
Сглотнула, скользнув взглядом по полутороспальной кровати.
— А где моя комната?
— Здесь. Не нравится?
— Где будешь спать ты? — напрямик спросила у него, не давая сменить тему.
— Здесь.
Я качнулась, внезапно побледнев. Рейф тут же бросился ко мне, словно хотел подхватить, поймать, но я отшатнулась, выставив руки впереди.
— Нет! Не трогай! — сглотнула и ядовито спросила: — Что, так не терпится отыметь меня, Омару? Семь дней и ночей — долгий срок.
Янтарный взгляд будто заледенел. Казалось, еще немного и не выдержит, взорвётся.
— Я не буду тебя трогать, Полуночница, — холодно произнёс модифицированный. — Так что расслабься, никакого секса, пока ты сама этого не захочешь.
— И я должна в это поверить?
— Убеждать точно не стану. Но я буду спать здесь рядом с тобой. Хочешь ты этого или нет.
— Для чего? — нервно спросила у него, изучая узкую кровать.
На ней спрятаться и скрыться не получится.
— Так надо. Устраивайся поудобнее. Ванная дальше по коридору. Можешь, отдохнуть после дороги и поспать. Есть пожелания на ужин?
— Нет.
— Как скажешь.
Рейф Омару всегда держит своё слово.
Но несмотря на это, спать я ложилась с ужасом. Переоделась в пижаму, легла в постель, укрывшись по самый подбородок и замерла, прислушиваясь к каждому шороху.
Рейф пришел через пять минут, разделся, повесив вещи на спинку стула. Затем достал из-под кровати матрас, расстелил его и, взяв у меня одну из подушек, лёг на полу.
— Спокойной ночи, Кейт.
— Спокойной, — отозвалась я, еще не веря, что всё обошлось.
Но если бы всё было так просто.
Ночью пришли сны. Яркие, обжигающие, откровенные.
Сны, от которых я просыпалась со стоном на губах, мучаясь от неудовлетворённого желания.
Именно так началась наша новая жизнь в доме его детства.
Следующие пятнадцать дней были похожи один на другой. Я гуляла, ела, спала, отдыхала, читала и… сходила с ума от постоянного присутствия модифицированного.
Рейф не пытался развести меня на разговоры, не приставал, а просто был рядом. Практически всё время. Это я молчу о снах, которые каждую ночь терзали своей откровенностью.
Помню, как на десятую ночь проснулась с жалким всхлипом на губах и ноющей болью внизу живота. Как свела бёдра, пытаясь хоть как-то сдержать желание и перевернулась на живот, обнимая подушку.
— Не спится? — вдруг тихо поинтересовался Рейф.
— Кошмары, — буркнула я, кусая губы.
Смешок и тягучий ответ, от которого тело покрылось мурашками:
— Прекрасно понимаю… мне тоже снятся… каждую ночь.
При всём при этом, Рейф умудрялся работать, просматривал документы, звонил, командовал, проводил он-лайн конференции.
Мужчина добился желаемого, я стала оттаивать, перестала шарахаться от него как от чумного, присматривалась, сама того не замечая. Узнавала его с новой стороны. Не как сексуального маньяка, который мог одним прикосновением заставить меня стонать от желания, а как человека, мужчину. Его привычки, желания, предпочтения и вкусы.
Но на этом сюрпризы не закончились.
Через две недели затворничества нас посетили первые гости. Те, кого я никак не ожидала увидеть.
— 36-
Кейт
— Кажется, это к тебе, — произнёс неожиданно Рейф тем утром.
Мужчина стоял у окна, засунув руки в карманы брюк, и пристально что-то изучал на улице.
— Ко мне? — не поверила я, удивлённо приподняв брови. — Ты шутишь?
У нас не было гостей и посетителей. Лишь слуги-невидимки, которые всё время молчали и передвигались совершенно бесшумно, точно призраки.
Мужчина обернулся.
От заносчивого, ненавистного модифицированного, который терзал меня в самом начале наших отношений, не осталось и следа. Теперь это был просто спокойный молодой мужчина с необычными глазами. Рейф часто улыбался, рассказывал мне что-то, объяснял, пояснял и выглядел так по-домашнему. Никаких пиджаков, галстуков и запонок. Сейчас на нём была светлая рубашка с коротким рукавом, верхние пуговки которой были расстёгнуты, открывая шею и часть грудной клетки.
Я старалась не думать о том, как хочется прикоснуться к кусочку кожи губами, пробуя её на вкус, чувствуя, как быстро бьётся жилка. Теперь навязчивые фантазии преследовали меня не только по ночам, но и днём.
— Я совершенно серьёзен.
Дальше всё завертелось так быстро, что трудно разобрать. Я помнила, как с колотящимся сердцем медленно встала с дивана, отложив журнал в сторону. Как на негнущихся ногах подошла к окну, рассматривая пару, которая уже вышла из машины и неловко топталась у ступенек.
