Далли включил задний ход и вывел машину со стоянки.
— И еще в «Пигмалионе» сказано, что человек, от которого зависят эти изменения, не имеет за свои заботы ничего, кроме огорчений.
Франческа стояла в дверях комнаты, прижимая к груди свою сумочку, как плюшевого медведя, и остановившимся взглядом смотрела, как «Ривьера» выезжает со стоянки. Он действительно собирается это сделать. Далли собирается уехать и оставить ее одну, хотя и признался: он думал, как бы улечься с ней в постель. Раньше этого было вполне достаточно, чтобы привязать к ней любого мужчину, но вдруг произошла какая-то осечка. Этого быть не может! Что случилось с ее миром? Замешательство только подчеркивало ее страх. Франческа чувствовала себя ребенком, который не правильно выучил цвета и вдруг обнаружил, что красное — на самом деле желтое, синее — в реальности зеленое. То, что Франческа считала абсолютными истинами, оказалось ошибочным, и она не имела представления, что сейчас нужно делать.
«Ривьера» развернулась и встала, ожидая просвет в транспортном потоке у выезда со стоянки. Вот она уже выезжает на влажное шоссе. Пальцы у Франчески похолодели, ноги ослабли, как будто обессилели все мышцы. Ее футболка мокла под моросящим дождем, локон свесился на щеку.
— Далли! — Она бросилась бежать, сколько было сил.
— Дело в том, — бросил Далли, глядя в зеркало заднего обзора, — что она не способна думать ни о ком, кроме себя.
— Более эгоистичной женщины мне еще в жизни не попадалось, — согласился Скит.
— И ведь понятия не имеет, как дела делаются, ну кроме, наверное, того, как физиономию красить.
— Даже плавать не научилась.
— У нее ни капли здравого смыла нет!
— Ни капли.
Далли пробормотал ругательство из самых обидных и нажал на тормоза.
Франческа добежала до машины, судорожно глотая воздух.
— Нет! Не оставляйте меня одну!
Сила гнева Далли удивила ее. Он выскочил из машины, вырвал сумочку из ее рук и прижал к борту машины так, что дверная ручка врезалась ей в бедро.
— А теперь слушай меня, и хорошо слушай! — закричал он. — Я беру тебя по принуждению, поэтому немедленно прекрати распускать эти чертовы нюни!
Она рыдала, качаясь перед ним под дождем:
— Ноя…
— Я сказал — прекрати! Я не хочу этого делать — чувствую, что все это плохо кончится, — а потому с этой минуты тебе лучше делать все точно так, как я скажу. Все, что я скажу. Ты не задаешь мне никаких вопросов, ты не делаешь никаких замечаний. И если ты еще хоть минуту будешь приставать ко мне со своими бреднями, то вылетишь отсюда с голой задницей!
— Конечно! — закричала она, ее гордость разлетелась в клочья, голос звучал глухо от унижения. — Конечно.
Далли посмотрел на нее с нескрываемым презрением и рывком отворил заднюю дверь. Франческа повернулась, чтобы войти в машину, но, когда она наклонилась вперед, он протянул руку и сильно шлепнул ее по заднице.
— Это только начало, — сказал он, — у меня просто руки чешутся…
Каждая миля шоссе до Лейк-Чарльз казалась Франческе сотней. Она отвернулась к окну и старалась казаться незаметной, но, когда «Ривьера» обгоняла другие машины и их пассажиры праздно глядели на нее, Франческу не оставляло чувство, что они уже знают, как она унижалась, умоляя о помощи, и что впервые в жизни она потерпела поражение.
"Я не буду думать об этом, — говорила себе Франческа, пока они проносились мимо затопленных рисовых полей и болот, покрытых скользкими зелеными водорослями. — Я буду думать об этом завтра, на следующей неделе, в любое другое время.
Сейчас я снова расплачусь, и тогда он может остановить машину и высадить меня на шоссе".
Но она не могла не думать о случившемся и прикусила многострадальную нижнюю губу, чтобы не издать ни малейшего звука.
Франческа увидела указатель «Лейк-Чарльз», и машина пересекла длинный мост. На переднем сиденье Скит и Далли разговаривали, не обращая на нее ни малейшего внимания.
— Могель должен быть в той стороне, — заметил наконец Скит. — Помнишь, там в прошлом году застукали Холли Грейс с тем дилером из Талсы?
Далли что-то неразборчиво буркнул в ответ. Они въехали на стоянку, ничем не отличавшуюся от покинутой ими четыре часа назад, и покатили к конторе. В животе у Франчески забурчало; она вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера, когда проглотила гамбургер, заложив чемодан с одеждой. Ничего не ела… и нет денег что-нибудь купить. Ей стало интересно, что это за Холли Грейс, но Франческа была слишком деморализована, чтобы ощутить что-либо, кроме легкого любопытства.
— Френси, я еще до тебя почти исчерпал лимит своей кредитной карточки, а твои подвиги завершили дело. Тебе придется жить в одной комнате со Скитом.
— Нет!
Далли вздохнул и выключил зажигание.
— Прекрасно, Скит. Мы с тобой будем жить в одной комнате, пока не избавимся от Френси.
— Вот еще! — Скит толчком распахнул дверь машины. — Я не жил с тобой в одной комнате с тех пор, как ты стал профи, и я не собираюсь начинать по новой. Ты полночи колобродишь, а утром учиняешь такой шум, что мертвого поднимешь.
Он выбрался из машины и протестующе кивнул головой в сторону конторы.
— Раз уж ты горишь желанием оставить у нас мисс Франческу, то прекрасно можешь спать с ней сам.
Далли ругался все время, пока распаковывал чемодан и заносил вещи в номер. Франческа сидела на краю одной из двуспальных кроватей, выпрямив спину, вытянув ноги и крепко сжав колени, как примерная маленькая девочка на вечеринке у взрослых.
Из соседней комнаты доносились теленовости: антиядерная группа устроила акцию протеста на ракетной базе; потом кто-то переключил канал на футбольный матч и зазвучала мелодия «Звездного флага». В ее душе шевельнулась горечь — Франческа вспомнила круглый значок на рубашке водителя такси: «АМЕРИКА — СТРАНА ВОЗМОЖНОСТЕЙ». Каких возможностей? Возможностей платить своим телом за пищу и кров в этом убогом мотеле? Ничего не дается бесплатно, не так ли? Ее тело — единственное, что у нее осталось. Придя в эту комнату с Далли, разве она не обещала дать ему что-то взамен?
— Да перестань ты изображать из себя жертву! — Далли кинул чемодан на кровать. — Поверьте мне, мисс Неженка, я не собираюсь покушаться на ваше тело. Ты остаешься на своей половине комнаты, по возможности подальше от моих лаз и все будет прекрасно. Но сначала я хочу получить назад свои пятьдесят долларов.
Собрав остатки самоуважения, Франческа отдала ему деньги и тряхнув головой, разметала по плечам каштановые волосы как будто в мире у нее не было других забот.
— Насколько я понимаю, ты ведь игрок в гольф, — небрежно заметила она, делая вид, что его грубость ей безразлична. Это профессия или призвание?
— Больше похоже на пагубную привычку. — Он вытащил из чемодана спортивные брюки и взялся за «молнию» своих джинсов.
