Алекс перехватил меня уже на выходе из палатки. Я как раз вытаскивала рюкзак и гадала, куда запропастился Чан с моим кислородом. Сама я тащила два баллона, остальные были у шерпы. Как и мой небольшой термос, куда он обещал налить чай.
— Медоедик.
— Чего, Упырь? — пропыхтела я.
Лямка у рюкзака легла на плечо ужасно неудобно. Пришлось снимать и поправлять. Алекс молча подхватил мою ношу и ловко нацепил на меня. В итоге рюкзак сел идеально, точно я родилась с ним.
— А это как товарищ гид скажет.
— Не язви.
Мы взглянули друг на друга. И мой язык, неожиданно для меня самой, сболтнул:
— Иногда я ужасно мерзкая.
— Да я тоже не подарок. — усмехнулся Алекс. — Идем, медоед, вершина нас ждет.
Наклонился и едва ощутимо коснулся губами моих губ. Я только-только успела ответить, а Алекс уже отстранился и деловым тоном проговорил:
— Джулия, веди себя хорошо. Не геройствуй и в случае чего сразу же говори мне или Виктору с Марком. Рация в порядке?
— Угу.
— Не тащи кучу вещей, отдавай Чану.
— Угу.
— Алекс, — взглянула ему в глаза, — Я уже большая девочка. И не первый раз в горах.
— В том то и дело. Новички все же чаще слушаются.
— Просто доверься моему опыту, как я доверяю тебе.
— Я попробую. — серьезно ответил Алекс. — Все, медоед, на выход. Вершина нас ждет.
Мне очень хотелось в это верить.
Глава двадцать пятая
Я ходила в разные горы. Помню резкие ветра и снег, который забивал нос и глаза, грохот лавин и мрачное потрескивание ледника, ощущение бескрайнего простора и своеобразный комфорт крохотной палатки, когда вокруг ревет буря. Такое не забывается.
До передового базового лагеря мы двигались вполне бодро. Ветер почти стих, лишь иногда налетал порывами. Каменистая поверхность перемежалась с твердым снегом, идти оказалось удобно. Рюкзак за спиной пока не казался чем-то неимоверно тяжелым, а горячий чай в термосе бодрил. Хотя пульс казался слишком быстрым, а дыхание — тяжелым.
Но мы шли. Вместе с нами тут и там были видны другие группы. Пока еще очереди не создавались, это на подходе к вершине подъем станет узким, придется толпится и надеяться, что уложимся в срок.
Я шла второй, после Карла. Он то и дело оборачивался. И за его очками я видела немой вопрос, мол, как себя чувствуешь. Молча поднимала вверх большой палец и шла дальше.
— Медоед, — меня догнал курсирующий туда-сюда Алекс, — ты как?
— Я что, так хреново выгляжу, раз ты уже третий, кто меня об этом спрашивает?
— Язык у тебя как у змеи. — кивнул Упырь. — Просто из всей команды ты единственная, кто был с травмой и кто тренировался меньше остальных.
— И что?
— Джулия, не ершись, это просто забота. Я так же приставал бы к любому члену команды.
— Вот и приставай. — буркнула я. — Все у меня хорошо.
На самом деле я слегка нервничала, но не из-за здоровья. Нога вела себя идеально. А вот погода… реально будет обидно, если все пойдет коту под хвост. Сколько лет я мечтала о подъеме на Эверест и вот осталось совсем немного.
Я несколько раздраженно покосилась на затянутое тучами небо. Опять посыпался мелкий колючий снег, ветер начал швырять его туда-сюда. Не так плохо, но что нас ждет на вершине?
Я всегда считала себя атеисткой. Но сейчас мысленно воззвала ко всем высшим силам. Мне надо покорить Эверест. Это… это как вишенка на огромном торте.
— Иоши, — я обернулась к японке. — Ты как?
— Нормально. — тихо проговорила та. — Немного голова болит. Я все думаю…
— Ты взяла с собой… — я замялась, не зная как назвать то, что Иоши решила привязать на вершине в память о муже. Голубая тряпочка? Флаг? Плакат? Как ни назови, все не так.
— Да, он тут. — Иоши на ходу коснулась пальцами левой части груди.
Символично. Я кивнула и отвернулась, решив больше не поднимать тему. Остаться на Эвересте может каждый. И такое мысли при подъеме лишь отвлекают и заставляют ощущать себя неуютно.
До лагеря добрались почти без происшествий, разве что уже на подходе у Андрея начался жесткий сухой кашель. Пришлось остановиться ненадолго, дать ему отдышаться и выпить воды.
— В лагере покажись врачу. — скомандовал Виктор. — Остальные тоже. А так перерыв на поесть и сон, часа в три ночи выступаем дальше.
Я только кивнула. Если утром казалось, что сил много, то сейчас хотелось просто упасть и лежать. В горле пересохло, несмотря на недавно выпитый чай. Я отыскала взглядом Чана, тот махнул рукой и подошел ближе.
— Все хорошо, Джулия?
— Воды можно?
— Да, конечно. Пейте больше, вы же теряете…
— Очень много жидкости, я в курсе.
— Как нога? — продолжал расспросы Чан.
— Отлично. Где наши палатки?
— Я провожу. — вмешался в наш разговор Алекс. — Чан, отдыхай, а то у тебя подопечная такая, что доплачивать надо.
— Зря вы так. — сообщил шерпа. — Джулия очень выносливая и ответственная девушка.
— Слышал? — пихнула я Алекса локтем. — Учись, мачо-мен.
И гордой, пусть и несколько заплетающейся поступью, отправилась между палатками. Сама найду палатки, они будут отмечены символом фирмы.
— Медоед! — Алекс нагнал меня так легко, точно и не поднимался только что вместе со мной почти шесть часов. — Не злись.
— На тебя? А смысл?
— У некоторых людей на вершине начинается странная агрессия. — промолвил задумчиво этот гад. — Но я думал, ты не из них.
Я увидела знакомый символ: красный круг и в середине желтая штука, похожая на кляксу. А вот и палатки, тоже красно-желтые, такие прямо почти уютные. Из груди сам собой вырвался вздох блаженства.
— Извини. — обернулась к Алексу. — Нервы. Я так давно мечтала сюда добраться. И вот теперь мне…
— Страшно? — вдруг ласково спросил мужчина.
— Именно. — мой голос упал почти до шепота.
Вокруг туда-сюда сновали люди, трепетали на ветру разноцветные палатки, спускались сумерки. А мне хотелось немного побыть слабой. Минуточку и снова обратно вернуться в образ несгибаемой альпинистки. Которая и через лавину пройдет, и ледник на ходу… остановит.
И Алекс меня понял.
Я прижалась к его плечу, когда он обнял, обхватил изо всех сил. И просто так замер, чтобы прошептать:
— Эй, ты главное иди вперед, хорошо?
