Прийти к какому-то выводу я так и не смог. Размышления были прерваны голосом Бонда, который внезапно зазвучал из динамиков в изголовье кровати:
— Иди в кабинет с литерой «Д», прямо по коридору.
И тут же, тихо щелкнув скрытым запором, приоткрылась дверь. Я хмыкнул. Ну вот же! Хорошо помню, что именно так и было в прошлый раз.
— Чего делаем, Голос? — не знаю почему, но вновь спрашивал его совета, — Идем?
— Можно подумать, у тебя выбор есть. Иди.
Хотя да, какого ответа еще можно было от него ожидать. Выйдя из камеры, я быстрым шагом прошел по коридору со светло-зелеными стенами и остановился у двери Бонда. Постучал, но входить не стал. Решил подождать. Просто для того, что проверить…
— Да заходи уже, не томи! — раздался насмешливый голос из-за двери.
Подняв ладони, я пожал плечами, всем своим видом изображая жест: «Ну, а хрен ли вы хотели?». Зрителей не было, кривлялся больше для себя.
В кабинете Андрея Николаевича все было точь-в-точь, как и тогда. Не спрашивая разрешения, я сразу прошел к дивану и развалился на нем. Бонд рассмеялся. Он выглядел очень довольным. Про себя я отметил, что в прошлый раз он был совсем в другом настроении. Предоставив мне полминуты на раздумья, директор Корпуса весело сказал:
— Ну что, сынок, не устал бегать?
— Устал, — честно ответил я и картинно прикрыл глаза, — Очень устал.
— Вот и мы устали, — улыбка пропала с его лица, — Два с половиной года нервы мне мотаешь. У меня Екатерина Павловна столько крови не выпила за тридцать лет супружества, сколько ты!
— Катя что ли? — я заинтересованно приподнял брови.
— Да ну бог с тобой! Эта мелкая еще не доросла до того, чтобы я ее по имени-отчеству называл, — Бонд довольно хохотнул, — Да и сравнивать ее с моей супружницей, все равно что щенка йорка со старым бульдогом!
Мне не были понятны причины веселья Андрея Николаевича и это настораживало. И Голос пока молчал. Чувствую себя неуютно, я поерзал на диване и сцепил руки в замок на коленях. Заметив мое беспокойство, Бонд сказал:
— Да ты волнуйся! Все уже кончилось. Ты больше не бегаешь, а я больше не догоняю. И это чертовски прекрасно!
— То есть больше не будет экспериментов и переносов в прошлое? — задал я осторожный вопрос.
— Не будет, — согласился он, — Я, как и обещал, выполняю свою часть сделки. Бонд — человек слова!
Эти слова меня озадачили.
— Но мы с вами, вроде бы, ни о чем не договаривались?
— Все верно, с тобой, сынок, не договаривались. Ты слишком молод, глуп и горяч. Мы договорились с Игорем Владимировичем, как с гораздо более опытным, а, главное, мудрым товарищем.
Страшное осознание лишило меня дара речи. Я прижал ладони к вискам, растерянно посмотрел на собственные ноги, затем на Бонда. Он, продолжая улыбаться, сказал уже явно не мне:
— Ваша идея с потерей ретенсера после переноса в вагончик шиномонтажки оказалась верной на сто процентов. Подумать только, такая мелочь, а все наконец разрешилось.
Он говорил с Голосом в моей голове! У меня не было сомнений, что Бонд знал про его существование. Более того, оно обращался именно к нему, игнорируя меня:
— Личностный трансфер завершится через два дня. На этот срок, плюс еще пару-тройку дней, мы погрузим вас в кому, чтобы максимально обезопасить процесс. Разумеется, так же произведем ряд оздоровительных процедур. Все, как обещал.
«Поблагодари его», — произнес Голос.
— Что? — сквозь зубы процедил я, сжав кулаки.
«Передай, что я благодарю Андрея Николаевича за сотрудничество и нисколько не сомневался в его честности», — прозвучало в голове.
Я вскочил с дивана и со всей силы ударил себя кулаком в правый висок:
— Заткнись! Заткнись, тварь! Как ты мог?!
И снова ударил. В этот раз так, что в глазах потемнело.
Бонд поднялся со своего кресла, сжал меня в каменной хватке и повел к дверям, где уже стоял один из местных охранников. При этом он ласковым, отеческим голосом успокаивал:
— Ну-ну, достаточно! Я понял, что Игорь Владимирович меня услышал. Я доволен, и он доволен. Все хорошо. Не надо себя бить, не порти тело, хорошее ведь.
Передав меня в мускулистые руки молодого парня, Андрей Николаевич вернулся в кабинет. Извиваясь в тщетных попытках вырваться, я лишь смог со злостью пнуть закрывающуюся дверь. В это же мгновенье в поясницу ткнулись две острых иглы и все мышцы скрутило судорогой от мощного разряда электричества. Я обмяк и теперь лишь бессильно хныкал. Охранник убрал электрошокер в кобуру, перехватил меня поперек тела и легко потащил по коридору. У дверей камеры ждали два человека в медицинских халатах. Один держал в руках красный пластиковый чемоданчик, а второй — подготовленный для меня шприц.
Глава 43
Понимая, что это мои последние минуты, я отчаянно сопротивлялся, но силы были неравны. Охранник волоком протащил меня в камеру и попытался закинуть на кровать. В этот момент мне удалось изловчиться и ударить его в подбородок.
— Ах ты гад! — он прижал меня одной рукой к кровати, а другой потянулся за шокером.
— Нет-нет, нельзя! — остановил его один из врачей, — Просто подержите ему руки пять секундочек.
Я почувствовал, как в шею воткнулась игла. Медики здесь были высший класс. Укол и инъекция были сделаны одним неразрывным движением, которое заняло долю секунды. С рычанием, чувствуя, как изо рта летят слюни, я резко мотнул головой, но было уже поздно. Вниз по телу понеслась расслабляющая мышцы волна, следом за которой появилось непреодолимое желание спать. Мне казалось, что борьба все еще идет, что, наконец, удалось вырваться. А на самом деле я просто лежал на полу и смотрел, как темнеет белый потолок и лампа на нем. И как расплываются лица склонившихся надо мной сотрудников Корпуса. Напоследок мне послышалось ободряющие слова Голоса:
— Да спи уже. Увидимся через несколько дней…
И я уснул.
…
— Что… Что произошло?.. Где я?.. Эй! Э-э-э-э-эй!!! Здесь есть кто-нибудь?
— Есть. Не кричи.
— Где ты?
— Тут, совсем рядом.
— Я тебя не вижу! Я ничего не вижу!
— Правильно, потому что здесь ничего и нет.
— Здесь есть кто-то еще?
— Бывают… Но ты с ними не встретишься.
— Где мы? Что это за место? Почему темно?
— Потому что здесь не бывает света.
— Как я сюда попал? Как выбраться?
— Но ты ведь уже бывал в этом состоянии.
