– Выяснилось. И еще как.
Света глубоко затянулась, чем придала паузе многозначительность.
– Как я и думала. По Изольде – ничего. Зато по Бене – даже слишком много всего интересного. Начнем с того, что он вовсе не Беня, а Эдуард Немцов. В 90-е годы учился в Петербурге, в одном институте… не важно каком. Учился, учился, а потом куда-то пропал. А в начале 2000-х, когда еще соцсетей даже в проекте не было, его фотография всплыла на форуме выпускников. Вот смотри. – Она вывела на экран телефона снимок, довольно четкий, хотя и сделанный пленочной «мыльницей» и затем оцифрованный. – Студенты на отдыхе. Кто у нас в середке сидит? Наш Беня. Почти не изменился, только улыбка не такая противная. Вот один из тех, кто на фотке, ее выложил и очень интересовался: не знает ли кто, куда пропал Эдуард. И ему ответили, что он бросил учебу, когда спутался с эссенциалистами.
– С кем?
– Вот тут начинается самое интересное. Эссенциалисты – это что-то вроде секты. В девяностые всяких сектантов было как тараканов, но эти особенные. У них упор не на всякие высшие силы, а на науку. Сами себя они называют как-то вроде «люди разума». Они считают, что у человека есть некая эссенция, сущность – что-то вроде души, только по-научному. И если ты врешь или обижаешь кого-то и так далее – ты пачкаешь эссенцию. И наоборот, если никому не делаешь зла – ты ее очищаешь. А если у тебя идеально чистая эссенция, то ты можешь после смерти возродиться: когда ты умираешь, из тебя в специальной лаборатории извлекают эссенцию и потом воссоздают тебя заново, вроде как клонируют. И так до бесконечности. В общем, та же самая религия, только для материалистов, кто не верит в загробную жизнь, и все такое. На практике – обычная тоталитарная секта: они вербуют сторонников, заставляют их сначала расстаться с имуществом, а потом – работать за еду. Ближе к 2000-м за них серьезно взялись: накрыли несколько подпольных фабрик, кого-то посадили, и уже лет пятнадцать как про этих эссенциалистов ни слуху ни духу. Кто-то про них еще помнит: мол, ну да, были какие-то, да сплыли…
– А они не сплыли?
– Да вот и неизвестно. Кажется, просто перестали «светиться». По улицам с брошюрками не бегают, публичных мероприятий для всех желающих не проводят.
– Но им же надо как-то пополнять ряды!
– Они еще в девяностые забирали совсем маленьких детей из детдомов. Наверное, и сейчас этим занимаются…
– Смысл? У них же ни квартир, ни доходов…
– Зато можно воспитать из них покорных рабов, прямо с нуля.
– Короче! – воскликнул Рустам. – Ты хочешь сказать, что Изольда сбежала из такой секты?
– Ага. Помнишь про серый комбинезон? Это их униформа. А лысые дядьки в черных кожаных куртках – это искатели, которые ловят сбежавших сектантов. Это у них маскировка такая, под бандитов, в девяностые годы так каждый второй выглядел. Да и сейчас таких полно, особенно в провинции. Когда видишь – понимаешь, что с таким лучше не связываться…
– Короче!
– Короче, что скажешь?
– Секты – это серьезно. С ними лучше не связываться. С ними, если что, договариваться бесполезно. Они же того. – Рустам поднес руку к виску и сделал характерный жест. – Отморозки.
– Вот именно. Делать-то что будем?
– Если мы до сих пор живы и Изольда жива, значит, не все так плохо. Но надо уезжать, чем скорее, тем лучше. Изольду можно с собой забрать.
– Ага, я уже изо всех сил думаю, куда ее дальше девать.
– Только пусть она сначала всем все расскажет.
* * *
Славка и Изольда, как обычно, приготовили завтрак. Кажется, ночью они не скучали.
Данил и Мила появились вдвоем. Данил был очень услужлив: отодвигал для девушки стул, накладывал ей кашу. Мила позволяла за собой ухаживать, на Данила не смотрела. Вид у нее был отрешенный.
Последними в кухню вошли Света и Рустам.
– Так, Изя, карты на стол, – заявила Света вместо приветствия.
Изольда, которая уже поднесла ложку ко рту, закрыла рот, а ложку воткнула обратно в кашу. Приподняла брови: продолжай, мол.
– Расскажи нам про эссенцию! – потребовала Света.
Изольда молчала.
– Я знаю, откуда ты! – Света решила выложить все козыри сразу. – Я видела твой комбинезон! Еще я видела Беню и еще одного… короче, искателей, они тебя ищут. Прости за тавтологию… – Она усмехнулась.
– Эссенция? Я слышал от тебя это слово! – Славка смотрел то на Изольду, то на Свету. – Вы что-то знаете?..
– Мы все знаем! – торжествующе вскричала Света. – Ну что молчишь, что молчишь?
– Думаю, с чего начать, – спокойно ответила Изольда. – И стоит ли вообще, раз вы все знаете.
– Я вот ничего не знаю! – воскликнул Славка. – Расскажи все с самого начала! По-моему, уже пора!
– С самого начала – это долго. Но мы, с другой стороны, никуда не торопимся, правильно?.. – Изольда задумчиво пошлепала себя пальцем по губам. – Да, наверное, надо с самого начала.
Ян
Викусик сидит на полу в коридоре, обхватив ноги руками, уткнувшись подбородком в колени.
Все проходят мимо. Я сажусь рядом с ней.
Она не замечает моего присутствия.
Что с ней случилось – не знаю. Наверное, лучше мне и не знать.
Дима стоит рядом и растерянно смотрит на нас. Я одними глазами приказываю ему идти дальше. Он подчиняется.
– Вика… – Я трогаю ее за плечо. Реакции ноль.
– Наставник, очнитесь! – строго говорю я.
Она вздрагивает и впервые обращает на меня внимание.
На меня смотрят ее пустые глаза – точнее сказать, опустошенные. Викусик более всего похожа на человеческую оболочку, из которой вынули самого человека, но она почему-то все еще двигается и говорит.
– А, это ты… – произносит она. – Ян, я хочу уйти отсюда.
– Мы не уйдем отсюда, пока не уничтожим это место.
– Как? – спрашивает она.
– Я видел эту девушку, с которой ты познакомилась в карцере. Она знает как. И мы это сделаем. Обещаю. И тебя больше никто не обидит.
– Ян, ты хороший… – произносит Викусик. В ее взгляде вновь проблескивает жизнь.
– Завтра надо будет отыскать ее на утреннем Резонансе. А потом начнем действовать. И победим. Потому что мы с тобой очень сильные.
Будто кто-то мне подсказывает, какие слова хочет услышать Викусик. И вот она слышит их и приходит в себя.
– Да, – четким злым голосом отвечает Викусик. – Мы сильные. Мы победим.
Она дотрагивается до моего запястья. Пальцы ледяные. Точь-в-точь покойница.
Начинаю растирать кисть ее руки, сильно, но мягко.
Она аккуратно высвобождается.
