В конце концов король решает, что отныне для задержания подозреваемого требуется согласие и епископа, и инквизитора, и последний ничего не может делать только своей властью, то есть арестовывать кого бы то ни было. В случае конфликта собирают комиссию из четырех членов: доминиканского приора и чтеца, хранителя и чтеца францисканцев. Последним поручено нечто вроде контроля.
Но доминиканцы повиновались королевскому приказу лишь 29 июня 1302 г., да и Гийом де Морьер, приор Альби, назначенный вместо Фулька де Сен-Жоржа, оказался не лучше своего предшественника, а Жоффруа д'Абли из Шартра, преемник Николя д'Абвиля, был еще хуже. То есть инквизиция уступила только для видимости, и королю не хватило твердости. Новая поездка Бернара Делисье в Париж будет не такой успешной, как первая. Однако францисканский монах не падает духом. Народ поддерживает его, и Кастр потрясли серьезные волнения, когда один священник из Ла-Плате пожелал публично отлучить от церкви Жана де Пикиньи. Вскоре после своего возвращения из Парижа Бернар, проповедуя в Кастре, заявляет: «Все могущество инквизиторов зиждется на том, что никто не осмеливается с ними бороться. Надо осмелиться и не думать, что будет потом». Рождество 1303 г. Филипп Красивый проводит в Тулузе со своей женой Жанной Наваррской, тремя сыновьями и Гийомом де Ногаре, этим выходцем с Юга, родившимся в Сен-Феликс-де-Ка-раман, где некогда происходил катарский собор. Возможно, у Гийома де Ногаре среди родственников были Добрые Люди. Во всяком случае, 8 сентября 1303 г. в Ананьи он вполне отомстил за оскорбления лично Бонифацию VIII. При прохождении королевского кортежа толпа, подстрекаемая Бернаром Делисье, кричит: «Правосудия! Правосудия!» Бернар еще раз увидится с королем, снова будет обвинять инквизиторов в том, что они придумывают катаров в собственных целях. Ему возражают. Он напоминает, что признания они получают посредством пытки, и король 13 января 1304 г. издаст новый ордоннанс, подтверждающий ордоннанс от 8 декабря 1301 г. Здесь прибавлено, что темницы инквизиции построены, чтобы изолировать подозреваемых, а не мучить (ad custodiara, non ad poenam). В начале февраля король выехал через Каркассон в Безье. Его сопровождал Бернар Делисье, а принимал суверена в этом городе Эли Патрис, один из наиболее тесно связанных с Бернаром консулов Каркассона. Патрис попытался еще раз получить поддержку Филиппа Красивого против инквизиторов, но у французского короля в этот момент были другие заботы, как сказал без обиняков Бернару Ногаре.
Тут мы видим, как завязывается странный заговор, впрочем, оставшийся без последствий, что доказывает только то, что население Юга не было еще основательно привязано к Франции и могло при некоторых обстоятельствах смотреть на сторону. Эли Патрис и его коллега Гийом де Сен-Мартен вступают в контакт с третьим сыном короля Майорки Хайме II [156] с предложением передать ему провинцию, если он обещает защищать ее от инквизиции. Впрочем, консулы Каркассона ничего не хотели делать без поддержки консулов Альби, отказавшихся участвовать в этой авантюре. Сам король Майорки, отрекшись от своего сына, даже сообщил о заговоре Филиппу Красивому, и Эли Патриса и его друзей предали пытке. Что же касается Бернара Делисье, глубоко замешанного в деле, то его задержали во францисканском монастыре в Париже, где он не раз останавливался, когда приезжал с посольством к королю. Но его судил новый папа Климент V [157] (1305–1314), и он прожил долгие годы полуузником при дворе этого понтифика под покровительством кардинала-епископа Тускула. Более того, он добился от папы отправки в Альбижуа трех легатов с целью посетить тюрьмы инквизиции. Политика Филиппа Красивого и Климента V, его креатуры, как видно, была очень противоречивой, и если позднее Бернар Делисье будет осужден церковным трибуналом, то по причинам, на первый взгляд, не относящимся к его борьбе против инквизиции.
Конечно, когда в 1318 г. Бернар Делисье был арестован папой Иоанном XXII [158], первой статьей обвинения была борьба против инквизиции. Но францисканского монаха также обвиняли в заговоре с инфантом Майорки и даже в пленении папы Бенедикта XI [159], предшественника Климента. Вполне очевидно, что, если бы он не совершил величайшей неосторожности, вернувшись к авиньонскому двору в сопровождении 64 спиритуалов своего ордена, чтобы требовать наказания своих противников-конвентуалов, ему никогда бы не пришлось пострадать. Иоанн XXII и в самом деле действовал с крайней жесткостью против спиритуалов — до такой степени, что 7 мая 1319 г. четверых из них сожгли в Марселе. Участь Бернара Делисье была менее сурова. После пытки он был осужден в Каркассоне церковным трибуналом; приговор смягчили, и он должен был окончить жизнь в цепях на хлебе и воде в темницах инквизиции. Там, в застенках на берегах Ода, он и умер, когда именно — неизвестно.
Инквизиция полностью торжествовала, хотя некоторое время и трепетала перед Бернаром Делисье, Жаном де Пикиньи, послом французского короля, и поднявшимся от Каркассона до Альби населением. В Каркассоне в 1302 г. под давлением народа, во главе которого стояли Бернар Делисье и Эли Патрис, Жан де Пикиньи осмелился, невзирая на угрозы доминиканской охраны, открыть застенки инквизиции и перевести измученных узников в более мягкие условия тюрем в городских башнях. Подвиг тем более замечательный, что катары далеко не исчезли, как дерзко утверждал Бернар Делисье. Напротив, это время наивысшей активности одного из их последних пастырей Пьера Отье.
Он был уроженцем Акс-ле-Терм, что в глубине Сабарте, пиренейской долины, где укрылись со своими сокровищем четверо монсегюрских беглецов. Именно там находятся знаменитые пещеры Ломбрива, служившие убежищем последним катарам. Страна по большей части была верна катарской церкви. Пьер Отье сам принадлежал к еретической, по крайней мере с 1230 г., семье. Однако, если верить рассказу инквизиторов, они с братом обратились в иную веру при обстоятельствах, напоминающих знаменитый роман о Варлааме и Иосафате [160]: «Пьер и Гильем Отье были писцами, умели читать, у них были семьи и имущество. Однажды Пьер листал книгу. Внезапно пришел его брат, которому он подарил манускрипт, говоря, чтобы тот поразмыслил над каким-то отрывком. Гильем, прочитав его, заявил, что оба они теряют душу, живя такой жизнью. И Пьер воскликнул: „Ну, брат, пойдем и постараемся спасти наши души“. Сказав это, они все оставили и пошли в Ломбардию, где из них сделали добрых христиан. Потом они возвратились в Акс». Это происходило во время Великого поста 1298–1299 гг.
