Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Улыбнувшись, я подумала, что обвинять эту миниатюрную безобидную женщину в заговоре – верх нелепости.
Но потом тревожное чувство вернулось. Нет, не просто так, от одиночества сблизилась со мной София. У этой женщины что-то было против меня и моего отца. Она желала нам зла.
В субботу вечером мне даже пришлось выпить таблетку успокоительного.
Утром рассудок, как и положено, одержал верх: все это я себе навыдумывала, и мои тревоги ничего не стоили. Неудивительно, что София испытывала ко мне нежность – ведь по возрасту я годилась ей в дочери, вот и все.
Однако сомнения никуда не делись, просто отступили на время. Мне требовалась ясность. Иногда мне казалось, что я действительно становлюсь параноиком. Но обуздать свои страхи мне так и не удалось.
Вот почему я была так разочарована во вторник и поэтому в среду вечером, стараясь не замечать убийственных взглядов Максима, все же отвоевала для нее столик, хотя народу набился полный зал.
София показалась мне очень оживленной: она улыбалась, заказала и закуску, и горячее блюдо, и десерт. После паштета по-сельски она с наслаждением умяла телячье рагу, все, до последнего кусочка, а когда подошла очередь шоколадного мусса, смаковала его долго, бесконечно, и я подумала, что впереди меня ждет серьезная взбучка от шефа.
Для старой дамы аппетит у нее этим вечером был отменный. Говорю «старой» не потому, что ей много лет. София – далеко не старая, но выглядит такой из-за своих манер, одежды, унылого вида, бесцветного лица и глубоких морщин вокруг глаз. В день, когда она назвала мне свой возраст – пятьдесят один год, – я не могла в это поверить. Я дала бы ей на десяток лет больше. Но, если честно, она скорее кажется женщиной без возраста.
– Вам почти столько же лет, сколько моему отцу, – заметила я, чтобы скрыть смущение.
– Да, я знаю.
– Откуда вы можете знать? – с недоумением произнесла я.
– Простая логика, – поспешила она сказать, словно я застигла ее врасплох. Замешательство Софии тогда меня удивило.
Но теперь оно меня тревожит.
За ужином нам не удалось поболтать вволю – у меня было много работы, и я настояла на том, что провожу ее, когда она закончит еду.
Было уже около десяти, когда мы подошли к ее дому.
Я сказала, что она выглядит усталой.
– Во всем виновата жара, – ответила София, – я плохо сплю.
– В прошлую субботу вы тоже неважно выглядели.
– Неужели?
– По крайней мере мне так показалось.
Увидев, как она нервничает, набирая код, я не удержалась и спросила:
– Вы ходили куда-нибудь?
– Когда?
– В субботу, после моего ухода.
– Нет, не ходила. А почему ты спрашиваешь?
– Да просто из любопытства. Беспокоюсь о вашем здоровье, ведь обычно вы прогуливаетесь до Монмартра… Стоит позаботиться о себе, особенно в такую жару.
– Ты права. В субботу я почувствовала себя уставшей и осталась дома. Начала варить себе суп, да так и не закончила, а улеглась спать. И сразу провалилась в сон.
Кодовый замок после трех попыток наконец сработал. Она обняла меня, едва коснувшись губами щеки. Потом спросила:
– В субботу придешь ко мне на завтрак?
– Конечно.
– Тогда до субботы!
Пугливой тенью она метнулась в темноту коридора, не удосужившись даже зажечь свет.
Дверь захлопнулась. А я продолжала стоять еще несколько секунд, опустив руки и не сводя глаз с двери. Я была твердо уверена – София мне солгала.
32
София
В прошлую среду Гортензия страшно меня раздражала. Зачем понадобилось провожать меня до дома, словно я – беспомощная старуха? Когда я взглянула на ее босса, мне показалось, что тот пришел в бешенство от ее внезапного ухода. И немудрено: ресторан был битком набит, и официантки изнемогали от работы.
Но я остереглась делать ей замечание. Гортензия, я убеждалась в этом все больше и больше, очень чувствительна. В ней многое осталось от избалованного ребенка, за что стоит поблагодарить этого мерзавца, который, видимо, во всем ей потакал. Для меня же главное в воспитании детей – это не только справедливость, но и строгость, если необходимо.
Мне снова пришел на память день, когда мы отправились с ней в бассейн торгового комплекса «Форум-де-Аль», через несколько дней после того, как этот негодяй вновь появился в нашей жизни. Уже тогда я предпочитала не показываться на людях в купальнике, но дочка так любила купаться, что я не могла отказать ей в этом удовольствии. Поход в бассейн стал ее наградой за хорошее поведение. Устроившись с книгой на трибуне, я оставила дочку плескаться в лягушатнике, который ей строго-настрого было запрещено покидать. Обычно через какое-то время Гортензия подходила ко мне и просила поплавать с ней. Я, конечно, уступала, и мы вместе развлекались, обрызгивая друг друга водой.
Но в тот раз я чувствовала себя усталой, и мне не захотелось бросать книгу и лезть в лягушатник. Когда я снова подняла глаза, дочери там уже не было. Как безумная, я со всех ног бросилась к большому бассейну и нашла дочь на руках у инструктора по плаванию. Без его вмешательства Гортензия могла утонуть, по крайней мере так мне сказал директор бассейна строгим тоном, словно обвиняя меня в том, что я – плохая мать! Инструктор-то и вытащил Гортензию, которая барахталась среди взрослых пловцов, этих идиотов, которые ничего вокруг не замечали. «К счастью, Матье увидел, как девочка подходила к большому бассейну, вы должны поставить за него свечку, мадам!»
Я чувствовала себя совсем разбитой от пережитого ужаса и осуждающих взглядов родителей, которые стали свидетелями происшествия. Гортензия рыдала, повторяя, что она ни в чем не виновата, что ее толкнули и потому она упала в бассейн. В тот момент я не стала ее ругать, и мы быстро пошли одеваться. В метро она поняла, что я сильно рассердилась. Я крепко держала ее за руку, чтобы она шла рядом и не пыталась вырваться. Когда Гортензия попробовала ко мне приласкаться, я ее оттолкнула. Дочка все время твердила извинения, но это еще больше меня раздражало. Вернувшись домой, я немедленно отправила ее в постель, лишив ужина и всех ее Барби, которых я забрала в свою комнату.
Строго отчитав дочь и сказав, что она непослушная девочка, которая причиняет матери много страданий, я велела ей прекратить хныкать подобно младенцу.
– Что было бы со мной, если бы ты потерялась? Ты и правда хочешь сделать меня несчастной?
Потом, прежде чем погрузить детскую в полный мрак (Гортензия очень боялась темноты), я вынесла окончательный приговор:
– Раз так случилось, ты будешь наказана – больше ты никогда туда не пойдешь. Это послужит тебе уроком!
Дочка поняла, что я не шутила, и с тех пор уже не просилась в бассейн.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
