Когда Федерер побеждал на тай-брейке третьего сета при счете 7–3, Роддик мог бы сложить руки, но совокупность его уверенности в собственной силе и нестабильное выступление Федерера дало американцу веские основания надеяться. В начале четвертого сета он создал шесть брейк-пойнтов, но ни один не реализовал. Эта неудача дорого ему обошлась, так как при счете 3–3 Федерер отыгрался, и гейм для американца завершился. Федерер победил со счетом 4–6, 7–5, 7–6, 6–4.
Обозреватель новостного агентства Reuters Оссиан Шайн, освещающий события в мире тенниса, использовал прекрасную аналогию, описывая этот матч. «Несомненно, – писал он, – в этом есть великая мораль. Эзоп мог бы отметить, что размеренное, продуманное развитие всегда превзойдет самые выдающиеся фейерверки и суету Роддика».
Вердикт Федерера был более скромным: «Мне повезло. Я проиграл в одной своей подаче в третьем сете, и, если бы Энди сделал несколько более хороших подач в геймах, я мог бы проиграть в двух сетах».
После матча Сью Баркер вышла на корт, чтобы взять блиц-интервью у игроков. Роддик, должно быть, ужасно себя чувствовал из-за того, что позволил Федереру выиграть, но он все же смог призвать достаточно остроумия для того, чтобы очаровать Госпожу Британскую Публику. «Я швырялся в него кухонной раковиной, – сказал он, – а он взял ее и принял ванную».
Роддик сказал еще одну вещь, остроумную и более правдивую. Баркер спросила его о «большом соперничестве» с Федерером, на что Роддик ответил: «Если мы хотим называть это соперничеством, то я должен выигрывать некоторые из этих матчей».
Публике понравилась скромность Роддика. Однако его ответ подытожил то, что третий титул Большого шлема Федерера значил для теннисного мира в целом: на титул были претенденты, но у Федерера соперников не было. По крайней мере, по возложенным на них ожиданиям. Таковых можно было бы найти разве что на кортах с грунтовым покрытием.
В глазах многих наблюдателей то, чего достиг Федерер за последние недели после Уимблдона в 2004 году, оправдывало все притязания на величие. После достижения Бьорна Борга в 1979 году еще ни одному игроку не удавалось победить в трех турнирах подряд на кортах с разными покрытиями. Федерер сделал именно это.
Прибыв в Гштаад на следующий день после Уимблдона, Федерер за какие-то часы смог перестроиться с игры на корте с травяным покрытием на игру на грунтовом покрытии. Непростая задача. Но шесть дней спустя Гштаад получил собственного чемпиона, выросшего в Швейцарии. И хотя в списке людей, побежденных Федерером на той неделе, едва ли можно найти представителя элиты тенниса на грунтовом покрытии, победа над Игорем Андреевым в финале из четырех сетов, принесшая, наконец, Роджеру победу на родной земле, была выдающимся достижением. Тогда он этого не сказал, но расположение Гштаада в теннисном календаре для него было слишком неудобным, и в начале 2005 года он объявил, что больше не будет включать его в свое ежегодное расписание турниров.
Перед тем как Федерер снова вышел на корт на бетоне Торонто, последовал короткий отдых. И снова Роддик ждал его в финале, и снова его орудия оказались недостаточно пристреляны, чтобы нарушить налаженную работу швейцарца. Это был девятнадцатый титул Федерера в туре АТР и его четвертая награда серии «Мастерс». А ведь ему еще не было даже двадцати трех.
Когда он покинул Торонто и уехал на следующее мероприятие серии «Мастерс» в Цинциннати в начале августа, он проиграл всего в четырех матчах за весь год и победил в последних двадцати трех. Такой успех часто оборачивается против теннисистов, особенно если они составляют свое расписание с учетом в среднем трех-четырех матчей в неделю. Он уставал и все же решил играть в Цинциннати через неделю после Торонто. К счастью, он проиграл в первом раунде Доминику Хрбаты, получив необходимое время для восстановления. И все же нельзя сказать, что он «слил» этот матч: стремительно выиграв в первом сете со счетом 6–1, он проиграл матч со счетом 1–6, 7–6, 6–4. Его впервые победили в первом раунде с того момента, как он проиграл Луису Орна на Открытом чемпионате Франции 2003 года, но в тот день он не грустил. «Я отлично выступил в других турнирах, – сказал он позже о своих двадцати трех победах подряд. – Возможно, этот турнир и был для меня лишним, но теперь он закончился. Я не расстроен. Не надо меня жалеть. Я собираюсь взять пару выходных».
Во время этих выходных внешний вид Федерера начал меняться. Сначала изменения были небольшими, и принципиально новый облик не проявился вплоть до финала Мирового Тура АТР в ноябре. После Цинциннати у него была несколько небрежная прическа. Когда же он появился на Олимпийских играх в Афинах, то его волосы удерживала не только привычная бандана и хвостик, но и несколько заколок. Пока он был на корте, его прическа не сильно отличалась от привычной, но когда он появился без банданы, его ступенчатая стрижка смотрелась непривычно.
На Олимпийских играх в Афинах ему была оказана высокая честь, которую он оценил в полной мере. Поскольку он не просто нанес Швейцарию на всемирную карту тенниса, но и на спортивную карту вообще, то на церемонии открытия его попросили нести флаг Швейцарии. Однако его великая цель – по сути, главная цель 2004 года, как он сказал, – заключалась в получении золотой медали Олимпиады, в одиночном или в парном разряде – не имеет значения.
Его первый матч в Афинах и неуверенная победа со счетом 6–3, 5–7, 6–1 над Николаем Давыденко показала, что непостоянный Федерер никуда не исчез. Он просто скрывался до поры до времени, и в один прекрасный момент предохранительный клапан не выдержал. Федерер подавал в решающем гейме второго сета, но, когда плохо сыграл и соперник выиграл его подачу, он запустил мяч к крыше Центрального корта. Судья признал это нарушением правил поведения. «Много времени прошло с тех пор, как я получил последнее предупреждение, – сказал Федерер после матча. – Для меня это было знакомо. Мне нужно было выпустить свои эмоции, я был недоволен тем, как играл во втором сете. Я расстроился. Но гораздо важнее то, что я победил, а не то, как вел себя на корте». Скрытое значение этой оценки станет очевидным, если вспомнить оценку вспышки ярости в Гамбурге в 2001 году, когда Федерер почувствовал, что, научившись контролировать свой нрав, он рисковал стать слишком пассивным. Иначе говоря, хотя он и научился держать себя в руках на корте, даже спокойному, невозмутимому и собранному Роджеру Федереру время от времени нужно было давать выход своему раздражению.
Он также признал, что ему следует играть намного лучше в следующем матче против теннисиста, с которым он никогда еще не встречался: с высоким восемнадцатилетним чехом Томашем Бердыхом. Бердых со своей копной собранных рыжих волос был известен как многообещающий игрок, но перед участием в Олимпиаде он все еще занимал семьдесят четвертую позицию рейтинга. В этот ветреный день на открытом корте ему нужно было заявить о себе миру тенниса. Почему лучший теннисист мира и фаворит на получение золотой медали оказался на открытом корте – другой вопрос (опять же, почему бы лучшим также не играть на более маленьких кортах, если это не ставит под удар их безопасность?), но это определенно добавило матчу характер гуляющего ветра. И когда после матча Энди Роддик вошел в раздевалку, сохранив три матчбола в захватывающем матче против Томми Хааса, увидел Федерера и задал ему обычный вопрос: «Ну, как дела?», он был немало поражен, услышав ответ Федерера: «Я проиграл».
