3. Отличие воспринимается как угроза
Как только мы начинаем задумываться о себе, о своих чувствах и потребностях, у нас могут появиться серьезные опасения: «Если я не делаю того, что ты говоришь, если я больше не соответствую созданному тобой образу хорошего мальчика или хорошей девочки, если я перестаю быть благоразумным, любезным, предупредительным, если я отличаюсь от того, что ты ожидаешь, то любишь ли ты меня?»
Мы боимся различий между нами. Мы избегаем или подавляем их. Мы мало подготовлены, чтобы принять самобытность другого. Что мы делаем, видя его отличия? Мы его избегаем или отвергаем. Мы терпим другого человека до той поры, пока он «такой же» и пока «он меня любит». Поэтому мы чаще знакомимся с людьми, которые думают так же, как мы, говорят так же, как мы, одеваются так же, как мы, верят и молятся так же, как мы, делают то же самое, что мы… Это успокаивает!
Часто мы воспринимаем особенность другого как риск, как угрозу: «Если другой отличается от меня, я рискую измениться, стать таким, каким он хотел бы меня видеть, перестать быть тем, кем я себя считаю». Этот страх может разрастись до такой степени, что начинает проявляться в виде расизма, крайнего консерватизма, антисемитизма или гомофобии, но обычно он выражается в форме осуждения, критики, упрека, подозрения. Различия пробуждают не доброжелательное любопытство, а сомнение и недоверие: «Эти люда – не такие, как мы!»
4. Самое распространенное чувство: страх
Если мы научились поступать так, чтобы нравиться, мы никогда не будем вполне уверены в том, что делаем «доброе дело» для ближнего, что делаем его в нужный момент или в нужной мере. Мы рискуем жить, страшась его неодобрения, критики или безразличия, не доверяя его реакции и сомневаясь в его достоинствах и компетентности. Недоверие и сомнение становятся главным законом жизни, общепринятым принципом действия.
Другой всегда воспринимается нами в той или иной мере как судья, от одобрения или неодобрения которого зависит наше благополучие. То есть мы всегда страшимся, что «сделали недостаточно» для того, чтобы заслужить (!) его внимание или купить его милость. Мы создаем коммерческие (купить благодарность, продать искренность), а не подлинные человеческие отношения.
Маршалл Розенберг развивает эту мысль в своей книге[23]: «Привыкнув к культуре, в которой мы всегда покупаем, зарабатываем или заслуживаем, мы чувствуем себя неловко, если нам случается просто отдавать или получать».
Как я упоминал в пятой главе, представляя график передачи и приема в ходе человеческого общения, мы чаще всего томимся в зоне недоверия: мы боимся занять свое место, жить по-настоящему, утверждать свою идентичность, потому что не уверены, что нас любят и принимают такими, какие мы есть. И мы боимся, что другой будет жить по-настоящему, утвердит свою идентичность – потому что сами не уверены, что сможем тогда жить рядом с ним! Другой, даже такой близкий человек, как супруг, всегда в той или иной мере воспринимается нами как помеха (я не решусь сказать враг, хотя часто слышал такое сравнение): тот, кто мешает нам быть самими собой.
Я часто слышу такое заявление: «И вы верите, что возможно быть собой, если у меня есть супруг, дети, начальник, родители… Все это мешает мне быть собой!»
Конечно нет, это не «все», что мешает нам быть самими собой. Что нам мешает, так это то, как мы сами «все это» видим, как мы переживаем свои отношения. Что мешает нам быть самими собой, так это то, что наши потребности в безопасности и доверии не встретили должного внимания, чтобы развиться и позволить легче пережить «все это».
Я не думаю, что мы можем избавиться от страха. Он является частью нашей жизни вместе с доверием, а также горем и радостью. Обнадеживает то, что мы можем больше не бояться страха.
5. Прекратите любезничать, станьте искренними!
Однажды мне пришла на ум эта фраза. Это было во время тренинга, по окончании ролевой игры с одной участницей. Она в тот момент осознала, что ее насилие часто проистекало из чувства неудовлетворенности из-за того, что ей приходилось скрывать свои подлинные чувства и потребности, чтобы выглядеть любезной. Поскольку она постоянно любезничала, то в конце концов взрывалась.
В тот момент, когда я, отчасти в шутку, предложил: «Прекратите любезничать, станьте искренними», другая участница моментально среагировала на эту фразу:
– Твои слова четко показали мне, что часто происходит между моим мужем и мной. Я обожаю ходить в театр и в оперу, там я встречаю приятельниц, смотрю спектакль, эмоции захлестывают меня, у меня всегда глаза на мокром месте, и я обожаю посплетничать в антракте. Но мой муж это ненавидит, он бесится от нетерпения, громко комментирует игру актеров, его ничто не трогает, и он, вздыхая, постоянно вертится в кресле. Тогда я начинаю нервничать, мой вечер идет прахом, мы ругаемся в антракте и в машине. Только всякий раз, когда я бронирую билеты в театр, он боится, что я не успею уехать до закрытия метро и не найду такси, и из-за любезности сопровождает меня. А я из-за любезности – в ответ на его любезность – соглашаюсь! И оба мы проводим вечер как в аду. С моей стороны было бы намного лучше быть искренней и сказать ему в следующий раз: «Я очень тронута (Ч), что ты беспокоишься, как я вернусь сегодня вечером, потому что тебе нравится думать, что ты дорожишь моей безопасностью и моим комфортом (П), и в то же время я не уверена (Ч), что тебе действительно доставляет удовольствие сопровождать меня (П). Поскольку мне хотелось бы, чтобы мы оба провели приятный вечер (П) и чтобы я могла насладиться спектаклем, не беспокоясь о твоем самочувствии (П), предлагаю тебе заняться тем, что тебе нравится, а я что-нибудь придумаю, чтобы вернуться (З). Как ты к этому относишься?»
Эта участница была весьма довольна тем, что самостоятельно взломала адский капкан, в который сама себя загнала, и тем, что наконец сорвала маску!
Долой маски!
Если мы носим маски и другой человек носит маску, то это не общение, это бал-маскарад! Впрочем, если это забавно и нам нравятся маски и игры, то в этом можно найти повод для радости! К несчастью, опыт показывает, что маскарады приносят печаль и уныние. Они не объединяют, они разделяют, они не навевают счастливые сны, они мешают спать, они не заканчиваются фейерверком, они сходят на нет, как усыхающая шагреневая кожа!
