Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Вообще влияние образа Градивы на сюрреалистов было столь велико, что в 1938 году Бретон открыл во французской столице галерею «Градива» (сам Дали был к тому моменту уже давно Бретоном исключен из сюрреалистической партии за ошибки во взглядах).
Гала же – помимо гения – находит в Дали того самого ребенка, которого, видимо, всегда искала, – ранимого и бесконечно ей преданного, зависимого от нее практически во всем. Она берет на себя все дела Дали, пытается (поначалу без особого успеха) продавать его картины в Париже, в Америке, куда художник отправился в 1940 году пересиживать войну. Она была его мыслителем, его музой, его импрессарио, его счастьем и его проклятием: «Я слепо верил тому, что она предсказывала мне».
Дали – абсолютно непрактичный, робкий, закомплексованный человек, боялся всего – от езды в лифтах до заключения договоров. Гала как-то обронила: «Утром Сальвадор совершает ошибки, а во второй половине дня я их исправляю, разрывая легкомысленно подписанные им договоры».
Гала искала богатых спонсоров, организовывала выставки. «Никогда мы не сдавались перед неудачами, – отмечал Дали. – Мы выкручивались благодаря стратегической ловкости Гала. Мы никуда не ходили. Гала сама шила себе платья, а я работал в сто раз больше, чем любой посредственный художник».
Сестра Гала Лидия, однажды навестившая супругов, отмечала, что никогда в жизни не видела более нежного и трогательного отношения женщины к мужчине: «Гала возится с Дали как с ребенком, читает ему на ночь, заставляет пить какие-то необходимые таблетки, разбирает с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивает его мнительность. Дали швырнул часами в очередного посетителя – Гала бросается к нему с успокоительными каплями – не дай бог, с ним сделается припадок».
Империя собиралась по кусочкам. Когда не шли картины, Гала заставляла Дали заниматься различными поделками: разрабатывать модели шляпок, пепельниц, оформлять витрины магазинов, рекламировать те или иные товары… Можно сказать, она держала Дали под постоянным финансовым и творческим прессом. Итог этой деятельности подвел журналист Фрэнк Уитфорд в 1994 году, запросто назвав Гала хищницей: «Она просто взяла беззащитного и, несомненно, одаренного Дали и превратила его в мультимиллионера и звезду мировой величины».
В принципе, он не сказал ничего особенно нового – просто облек в лексику 90-х годов то, о чем все говорили уже в 30-х. Жадность Дали стала притчей во языцех. Бретон даже составил анаграмму из его имени: Avida Dollars («жаждущий долларов», точнее даже «жаждущая»: Бретон и здесь смеялся над Гала). Хотя в юности он был совершенно равнодушен к деньгам. Многие связывают эту перемену с Гала, отличавшейся патологической страстью к деньгам. В пору финансового расцвета империи Дали она дарила молодым любовникам дома за миллион долларов или требовала от секретарей передать им десятки тысяч наличными. Но разговоры о том, что русская женщина испортила испанского гения, выглядят наивными.
Каждый находит в любви то, что ищет. Бизнес на собственном таланте, ориентация на мир гламура были логическим выходом из интеллектуального тупика, где Дали оказался после разрыва с сюрреалистами. Успех на этом поприще приносит массу дивидендов и ярких эмоций, но оборачивается в итоге ловушкой, выбраться из которой довольно сложно. Для Дали такой ловушкой оказалась зависимость от денег, хотя далеко позади остались те времена, когда 12 друзей платили ему годовую ренту за право выбирать по одной картине в месяц (или одну маленькую и два рисунка – ситуация 1934 года).
При этом Дали был довольно необязательным в отношениях с постоянными заказчиками и вообще отличался той же черствостью в отношениях, что и Гала. Биографы настаивают, что у него не было сердечных друзей, он просто физически не был способен даже на элементарную благодарность. Так, Артуро Каминаде, служившему у него последние десятилетия, Дали не оставил ни песо, хотя неоднократно обещал его озолотить.
Но Гала для Дали оставалась божеством. Он пишет картины, на которых Гала изображена в облике Мадонны. Для знаменитой «Атомной Леды» – картины размером 61 × 45 сантиметров – Гала позировала в течение нескольких месяцев. Одну из работ Дали преподнес во время аудиенции папе римскому Пию XII. Тогда же он попросил разрешения на церковный брак с Гала, однако получил отказ. Лишь в 1958 году, по прошествии шести лет после смерти Элюара, Гала и Сальвадор обвенчались в маленькой часовне провинции Жерона.
Беспечный Нарцисс, который чуть ли не всерьез боялся «умереть от избытка самодовольства», ведет волшебную жизнь эксцентричного вельможи, покупает замки и поместья, а в 1970-е создает, наконец, собственный театр-музей в родном Фигерасе – настоящий «Далиленд», самый фантастический музей мира, институцию сколь грандиозную, столь и безумную.
Их главным врагом становится время. В 1964 году Гала уже 70. Она красит волосы, носит парики, подумывает о пластической операции. Но жажда любви ее не покидает. Ее любовники были теперь лет на 40–50 ее моложе, но только ли деньги привлекали их к этой фурии? Характер не исчез из нее вместе с молодостью.
По слухам, зимой 1981 года, после очередного скандала в парижском Hotel de Meurice, 87-летняя Градива так ударила Дали по лицу, что выбила ему глаз. Не прибегая к помощи Фрейда, 77-летний Дали переломил ей в ответ тростью ключицу (трость, утверждал Дали, принадлежала раньше Саре Бернар – театральность, так всюду!). Но это сплетни. Раздосадованный тратами Гала на молодых любовников, Дали просто столкнул ее с кровати, сломав два ребра.
Гала оставляет своего «маленького Дали» на попечение Аманды Лир – его последней модели, в которой она, возможно, видит свою преемницу. Но Дали все же не может без своей музы. Он дарит ей замок Пуболь (что по-каталонски означает «тополь»), нависающий над холмом возле Ля-Биспаль, в восьмидесяти километрах от Кадакеса.
Пуболь станет последним прибежищем Гала, она будет приезжать сюда каждое лето начиная с 1970 года, оставляя Дали в Порт-Льигате. Однако когда здоровье Дали резко ухудшается, она возвращается к нему. То было время взаимных мучений: Дали клацает зубами, ему мерещится, что носороги подбираются к его кровати, и кажется, что его вот-вот убьют. Гала замыкается в себе, выход из состояния задумчивости сопровождается сильными приступами ярости.
10 июня во второй половине дня Дали, отдыхавший в своей комнате, вдруг громко закричал. Гала умерла. Похоронить себя она завещала в Пуболе. А по испанским законам тело умершего не сразу можно вывезти из того места, где человек скончался. И Дали устраивает свой предпоследний хеппенинг. Он заворачивает обнаженное тело Гала в одеяло и усаживает на заднее сиденье «Кадиллака» словно живую. И так перевозит в Пуболь. Там Дали отказывается принять участие в ее похоронах – может быть, он надеется, что, если не увидит ее в могиле, она останется для него живой?
После смерти Гала Дали впадает в глубочайшую депрессию и долго не притрагивается к кисти. В начале 1983 года Дали вновь пытается заняться живописью. Он работает в столовой в Пуболе, сидя на табурете, при электрическом свете, а одна из сестер милосердия, мадам Фабрега, читает ему, как это раньше делала Гала. Но уже в марте Дали раз и навсегда откажется от карандаша и кисти. Смерть музы делает дальнейшее творчество бессмысленным. Впрочем, на последний хеппенинг он все же отваживается.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
