Это гибкое, страстное телоРастоптала ногами толпа мне,И над ним надругалась, раздела…
…И, казалось, на бале в Версале я…Плавный танец кружит и несет…Точно пламя гудели напевы.
Старый герцог умер от горя. Революция выдохлась и осталась в памяти французов как некий разгульный праздник. Может, лишь оттого, что разгул все же длился недолго. А может, и оттого, что живущий в человеке и еще не вытравленный зверь жаждет таких периодов вседозволенности и кровопролития. Революция кончилась, стояли сумевшие уцелеть церкви, дворцы, статуи, парки…
Еще до революции Людовик XVI (подобно Людовику XV) мечтал прибрать к рукам Рамбуйе. «Все могут короли», так что и эта мечта сбылась. Поздновато, конечно, всего за 6 лет до катастрофы. А все же кое-что успел достроить в Рамбуйе королевский архитектор Тевенен: в частности, две «деревенские фермы» построил для королевы, уединявшейся там от толпы беспутного (как она выражалась) «гадючника», который заполнял дворец. Прошло 6 лет… Французы неистовствовали, резали головы друг другу, пока не нашли себе нового Отца Народов – безродного Бонапарта. Тогда в истории Рамбуйе наступил не просто королевский, но воистину «императорский» период. Наполеон устроил себе здесь апартаменты – спальную с люстрой, оставшейся от обезглавленного Людовика, столовую с такой же люстрой, кабинет, а главное – ванную комнату, в которую ныне безудержно рвутся на экскурсию патриотически настроенные туристы. В 1809 году художник Годар завершил роспись этого важного помещения, где на пронзительно охряном фоне изображен «помпейский» пейзаж, колонны, руины. Впрочем, наибольшее внимание в императорском банно-прачечном отделении привлекает фреска художника Вассеро, изображающая двух животных, хищно протянувших друг к другу когти перед началом схватки, то ли смертельной, то ли просто любовной. Наполеон обожал символику, и ясно, что мифический монстр с головой орла должен был изображать самого императора, а противостоящий ему устрашающий лебедь – какую-то из дам: скорей всего, одну из жен императора, Жозефину или Марию-Луизу (с меньшей вероятностью можно предположить, что образ этот напоминал властителю полумира какую-нибудь из бесчисленных темпераментных дам, чьи услуги он регулярно оплачивал за счет казны). В общем, довольно смешная и вполне мегаломанская фреска (говорят, она очень нравилась пузатенькому герою-заказчику).
Как и все предыдущие военные кампании великого императора, его русский поход, как известно, кончился печальным для Франции провалом.
В полдень 13 апреля 1814 года императрица Мария-Луиза прибыла в замок Рамбуйе – без мужа, но в сопровождении 25 бравых казаков и адъютанта русского императора графа Шувалова. Она обнаружила там, что замок охраняют русские войска, уже вставшие здесь на постой. Неделю спустя русский император Александр I прибыл в замок Рамбуйе навестить жену поверженного врага. Русский император был в разнеженном пасхальном настроении и решил навестить обеих жен Бонапарта. В Рюёй-Мальмезоне русский красавец император был встречен Жозефиной, так сказать, с распростертыми объятиями. Но вот как описывает в своих мемуарах барон де Боссе визит Александра I в Рамбуйе, к бывшей императрице Марии-Луизе, которая приняла врага своего мужа лишь по просьбе собственного отца, союзника русских, австрийского императора Франциска II:
«Он держался с такой любезностью и с такой непринужденностью, что мы готовы были подумать, что в Париже произошло какое-то чрезвычайное событие. После обеда император испросил у императрицы дозволения увидеть ее сына. Обернувшись ко мне, который имел честь быть ей представленным в Эрфурте, она мне сказала: «Месье де Боссе, не сопроводите ли вы меня к маленькому королю?..» Увидев прелестного ребенка, император Александр поцеловал его, приласкал и долго им любовался».
О том, что при этом чувствовала молодая женщина, она рассказала в письме мужу тотчас после отъезда русского императора: «Я старалась казаться в их присутствии храброй, но сердце мое обмирало».
Как вы помните, Наполеон бежал из первой ссылки, проиграл сражение при Ватерлоо и на пути в новую ссылку, 29 июня 1815 года, в последний раз заночевал в своей спальной в Рамбуйе.
Лет 10 спустя в замке живал король Карл X, потом помещение снимали барон, граф и даже ресторатор Дюфур. А во второй половине XIX века здесь бывал император Наполеон III. В конце века французскому президенту Феликсу Фору пришла в голову счастливая мысль устроить здесь «госдачу» – охотиться самому и приглашать высоких гостей. В республиканской Франции существует изрядное количество «госдач» (хотя, кажется, нет ни санаториев, ни «домов творчества»). Здесь полагают, что дворцовая роскошь, начальственные халявы и привилегии натурально вписываются в лозунги свободы, равенства и братства. При этом неумолимое чувство «внутренней цензуры» диктует французской прессе большую сдержанность во всем, что касается привилегий «народных избранников». Впрочем, самые недоверчивые из граждан и сами догадываются, что отчаянная предвыборная борьба в республике – это борьба за власть, деньги и привилегии. Даже оппозиция (в предвидении возможной победы) не часто сообщает о случаях нечистоплотности противника в обращении с «деньгами налогоплательщиков». Так или иначе, дорвавшись до власти, французские народные избранники ведут себя без особой щепетильности. В этом смысле всех, пожалуй, переплюнул президент Миттеран, заказавший какому-то холую-скульптору (из стран Третьего мира) собственную статую, оплаченную его холуем-министром из нищего культурного бюджета страны и бессовестно установленную в историческом парке Рамбуйе. Статуя изображает стройного голого юношу (с лицом старого Миттерана), который правит колесницей, летящей прямым путем к социализму. Пресса сообщила, что монарх был удовлетворен скульптурой и велел заплатить мошеннику-скульптору за все его творения (а мошенник – министр культуры ушел тем временем на повышение).
Весной 1960 года в замке Рамбуйе провел несколько дней Н.С. Хрущев, который встречался с де Голлем и высказал «удовлетворение» загородным отдыхом. Комментируя отрадное чувство, испытанное русским гостем по окончании переговоров, газета «Монд» здраво отмечала: «Удовлетворение, испытанное советскими товарищами, находится в противоречии со скудостью достигнутых результатов».
Л.И. Брежнев гостил в Рамбуйе дважды – летом 1973 года по пути из Америки и летом 1977 года по приглашению президента Жискара д’Эстена. Неизвестно, остался ли он доволен своим визитом. Странности его поведения были, впрочем, в то время уже замечены местной прессой.
Тем, кто после посещения замка и парка пойдет еще погулять по центру города Рамбуйе, настоятельно советую заглянуть в местную мэрию, некогда здание суда, построенное при Людовике XVI архитектором Тевененом. На лестничной площадке в мэрии можно увидеть прекрасную (1611 года) надгробную статую Никола д’Анженна, а в зале совета (горсовета) – великолепную карту Рамбуйе с собственноручными пометками Людовика XVI.
Среди прочих достопримечательностей города – старинный дом королевского слесаря Жака Даблена, музей игрушечных поездов (Рамболитен), старинные дома на улице Люшо и построенная тем же Тевененом Малая королевская конюшня, используемая, впрочем, как казарма 501-го ударного танкового полка.
