Из дома отдыха Нина Михайловна вернулась просветлённая. Она уже с гораздо меньшей бдительностью следила за воспитанием внучки, почти не вмешивалась в личную жизнь дочери и совсем не обращала внимания на Борины лингвистические эксперименты. Когда она разговаривала по телефону, тон её менялся и Боря с Раей только переглядывались, слушая её воркованье. Часто Поланская не ночевала дома, а однажды устроила обед и познакомила своего курортного приятеля с Борисом и Раей. Звали его Пётр Константинович Зубов. Он был начальником отдела на одном из крупных заводов Москвы.
Через полгода после смерти Поланского Нина Михайловна вступила во владение наследством и предложила Борису переписать «Москвич» на него, но он отказался. Он недолюбливал покойного и, хотя признавал за ним положительные качества, считал его упёртым коммунякой и ловким приспособленцем. Конечно, сам он тоже был конформистом. Юношей он осуждал представителей старшего поколения, которые в сталинские времена доносили на своих друзей и сдавали родственников. Тогда он считал справедливым, что следующая волна лизоблюдов топила своих предшественников. Потом он начал сомневаться в правильности этих взглядов и уже не был уверен, что сам ради друзей сможет пожертвовать жизнью. Чего там жизнью, даже благополучием и то. Исключение составляли, пожалуй, жена и дочь, но проверять свои теоретические выводы на практике ему совсем не хотелось. Он стал уже не так бескомпромиссно относиться к поколению своих родителей и даже сочувствовал тестю. Ведь Поланский наверняка постоянно дрожал от страха и боялся откровенничать даже с собственной женой. Оправданий его поведению было больше чем достаточно, но одного Боря ему простить не мог: слишком уж сильно его любила Рая. Это было глупо, Боря ревновал жену к собственному отцу. Когда с Раей флиртовали его друзья, Боре это даже льстило, ведь это косвенно подтверждало правильность его выбора. Но со своими друзьями он был на равных, а Лев Абрамович находился в другой категории. Возрастной, имущественной, мировоззренческой и главное в категории любви. Иногда Борис вообще удивлялся, что Рая вышла за него замуж. Ведь он предупреждал её, что собирается эмигрировать, а это явно противоречило интересам её отца.
И вот теперь тёща предлагала ему машину Поланского и не понимала, почему он отказывается.
– Я не хочу быть рабом машины, – говорил Борис, – вы же знаете, сервис у нас такой, что легче всё сделать самому.
– Лев Абрамович так следил за ней, что тебе не придётся ничего ремонтировать.
– Рано или поздно она всё равно сломается.
– Саша тебе поможет.
– Я не могу всё время его просить.
– Ты уникум, Боря, другие мужчины жаждут сесть за руль, а ты находишь какие-то причины, чтобы этого не делать.
– Да, вот такой я, Нина Михайловна, а значит водить вашу машину мне никак нельзя. Вы же не хотите, чтобы я попал в аварию и стал калекой. Останетесь вы тогда без гроша на чёрный день и с инвалидом зятем.
– Лев Абрамович ездил тридцать лет и у него не было ни одной аварии.
– Так ведь я не Лев.
– Знаю я, знаю. Ты не Иванов, ты не Поланский, но если ты будешь осторожно ездить, даже и с тобой ничего не случится.
– Нет.
– Тогда я подарю машину Рае.
– Вам такой подарок не по карману.
– Если ты хочешь, можешь мне заплатить. Я готова брать с тебя деньги частями, у меня пока ещё есть на что жить.
– Не во-зь-му, – повторил Боря, чётко выговаривая каждый слог.
Нина Михайловна была уверена, что он набивает себе цену, и в конце концов уступит, однако время шло, но ничего не менялось. Между тем Зубов говорил ей, что если на машине не ездить, то она скиснет и её не восстановишь. Так это было или нет, она не знала, но рисковать не хотела и, когда Володя Муханов предложил купить «Москвич», Нина Михайловна согласилась.
– За сколько вы его отдаёте? – спросил Борис.
Поланская назвала сумму.
– Да вы что? Машина стоит гораздо больше.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, потому я у вас её и не брал.
– Возьми, ещё не поздно.
– Нет, не возьму, но я найду вам хорошего покупателя.
– Я уже обещала Володе и не могу отказываться от своего слова. Тем более он и гараж хочет купить.
– Откуда у него деньги?
– Ты можешь спросить его сам, он же твой друг.
– Обязательно спрошу, но гараж вы пока не продавайте.
* * *
Отведя Лену в детский сад, Борис уже собрался домой, но Вика его задержала.
– Тебя можно поздравить, – сказала она.
– Спасибо, только я не знаю с чем.
– Твоя дочь первая в своей группе выговорила слово «трактор».
– Здорово, – обрадовался он, – вы можете мне это продемонстрировать?
– Конечно, а что ты так разволновался?
– Я с ней разговариваю по-английски и уверен, что именно поэтому она развивается быстрее, чем все остальные.
– По-английски?
– Да, я два года назад закончил курсы и, чтобы окончательно всё не забыть, решил практиковаться с Ленкой. Сочетаю, так сказать, приятное с полезным, а, чтобы самому быть на уровне, изучаю классическую литературу по адапташкам для младших школьников.
– Мой зять точно также изучает мировую живопись. Он в своё время собирал марки с картинами известных художников, а теперь передал коллекцию дочери.
– Значит, ваша внучка будет знать историю искусств.
– Если с ней заниматься, то, возможно, и будет.
– А вы занимаетесь?
– В молодости я ходила на лекции в Пушкинский музей и теперь, чтобы не забыть, даю Ире такие же уроки, как в своё время давала её отцу.
– И в чём они заключаются?
– Я объясняю сюжет картины и немного рассказываю про автора.
– А не рано?
– Простыми словами можно, но через пару лет мы с тобой должны будем скооперироваться и по очереди возить наших девочек в музеи.
– До этого ещё дожить надо.
– Нет, Боря, сначала это надо спланировать, потому что если ты доживёшь и не подготовишься, то окажешься в дурацком положении.
– А если подготовишься и не доживёшь?
– Тогда тебе уже будет всё равно.
– Вот за это я вас и люблю, Великанида Игнатьевна, – сказал Боря, обнимая её, – на всё у вас есть ответ.
Он действительно испытывал к Вике глубокую симпатию. Они всегда находили о чём поговорить и часто, выходя покурить, надолго задерживались на улице. Нина Михайловна даже ревновала зятя к своей подруге и иногда появлялась во время их беседы, приглашая обратно за стол.
– Ладно, – сказала Вика, – пойдём, я соберу детей и ты посмотришь на плоды своего труда.
