Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
– Эй, кроха, – сказал он, взъерошив ей волосы. По голове у нее побежали мурашки – может, и волосы дыбом встали, как от статического электричества.
Нэт посмотрел на Джека.
– Ханна, – произнес он, и она вскочила, сама не зная почему. Нэт ногой толкнул Лидию: – Пошли.
Лидия застонала, но подобрала полотенце и флакон детского масла.
– Не смей трогать мою сестру, – уходя, очень тихо сказал Джеку Нэт.
Лидия уже шагала прочь, стряхивая траву с полотенца, и не слышала – зато услышала Ханна. Нэт как будто говорил про нее, но Ханна понимала, что он про Лидию. Втроем они остановились на углу, пропуская машину, и Ханна глянула через плечо – очень быстро, Нэт не заметил. Джек смотрел им вслед. Любой бы решил, что он смотрит на Лидию, – та обернула бедра полотенцем, получилось вроде саронга. Ханна слегка улыбнулась Джеку, но тот не улыбнулся в ответ – может, не увидел, а может, одной ее крохотной улыбочки было мало.
А теперь она вспоминает, какое у Джека было лицо, когда он разглядывал свои руки, точно с ними случилось что-то страшно важное. Нет. Нэт ошибается. Эти руки никогда бы никому не сделали больно. У Ханны нет сомнений.
На постели Лидии Мэрилин обнимает коленки, как маленькая, примеривается перескочить пропасти между тем, что Джеймс сказал, что он думает и что имел в виду. «Твоя мать все-таки была права. Ты не за того вышла. Надо за того, кто больше на тебя похож». В голосе его такая горечь, что у Мэрилин перехватывает горло. Слова знакомые, и она шевелит губами, повторяет беззвучно – где она их слышала? Потом вспоминает. В день свадьбы в суде: мать предостерегала ее про детей – мол, они везде будут чужими. «Ты еще пожалеешь», – сказала мать, будто дети родятся обреченными имбецилами с плавниками, а Джеймс, наверное, все слышал из вестибюля. Мэрилин сказала только: «Моя мамочка считает, я не за того выхожу. Надо за того, кто больше на меня похож» – и смахнула эту мысль прочь, как пыль на пол. А Джеймса эти слова так и преследовали. Сжимались вокруг сердца, год за годом стягивались туже, врезались в плоть. Он мучился, точно убийца, точно кровь его отравлена, точно он жалеет, что их дочь вообще родилась.
Когда он вернется домой, в немоте боли думает Мэрилин, я скажу ему: «Я бы вышла за тебя еще сто раз, если бы от этого случилась Лидия. Тысячу раз. Ты тут не виноват – перестань себя винить».
Да только Джеймс домой не возвращается. Ни к ужину, ни после сумерек, ни в час ночи, когда в городе закрываются все бары. Ночь напролет Мэрилин сидит без сна, опершись на подушки, ждет шороха его машины на дорожке, его шагов на лестнице. В три часа его все еще нет, и она решает поехать к нему на работу. Всю дорогу до кампуса воображает, как он примостился в кресле на колесиках, придавленный печалью, мягкой щекой на твердой столешнице. Отыщу его, думает Мэрилин, и объясню, что это не его вина. Привезу домой. Но она сворачивает на стоянку, а стоянка пуста. Три раза кругом объезжает корпус, проверяет все места, где он обычно паркуется, потом остальные преподавательские стоянки, потом все парковочные счетчики в окрестностях. Джеймса – ни следа.
Поутру, когда в кухню спускаются дети, Мэрилин сидит за столом – глаза мутные, шея затекла.
– Где папа? – спрашивает Ханна, и Мэрилин отвечает ей красноречивым молчанием.
На дворе Четвертое июля; все закрыто. Друзей в университете у Джеймса нет, с соседями он не водится, декана презирает. А вдруг в аварию попал? Что делать – звонить в полицию? Нэт ушибленными костяшками водит по трещине в столешнице и вспоминает, как от отца пахло духами, как у отца вспыхнули щеки, как отец внезапно взорвался. «Я ему ничего не должен», – думает Нэт, и все равно это похоже на прыжок с обрыва, когда он с трудом сглатывает и в конце концов произносит:
– Мам? Я, наверное, знаю, где он.
Поначалу Мэрилин не верит. Это так на Джеймса не похоже. И, кроме того, он же никого не знает.
У него нет подруг. На истфаке ни одной женщины – на весь преподавательский состав колледжа их раз-два и обчелся. Где бы он с ней познакомился? Тут Мэрилин осеняет ужасная мысль.
Она листает телефонную книгу, ведет пальцем по букве «Ч» и наконец находит – единственная Чэнь в Миддлвуде, «Чэнь, Л., 4-я ул. 105, 3-А». И телефон. Мэрилин тянется было к трубке – но что сказать? «Алло, вы часом не знаете, где мой муж?» Не закрыв телефонную книгу, она хватает ключи.
– Никуда не уходите, – говорит она. – Оба. Через полчаса вернусь.
Четвертая улица – это рядом с колледжем, студенты кишмя кишат. Мэрилин сворачивает, щурится, читая номера домов, но плана у нее все еще нет. Может, Нэт перепутал; может, она выставится дурой? Она как скрипка с перетянутыми колками, струны слишком туги – гудят от малейшей вибрации. А затем под чахлым кленом перед домом 97 она видит машину Джеймса. На ветровом стекле четыре кленовых листика.
На Мэрилин нисходит странное спокойствие. Она паркуется, заходит в дом 105, поднимается на третий этаж и недрогнувшим кулаком стучится в квартиру 3-А. Почти одиннадцать утра, и когда дверь открывается – нешироко, но Луизу в бледно-голубом халате видно, – Мэрилин улыбается.
– Доброе утро, – говорит она. – Луиза, да? Луиза Чэнь? Я Мэрилин Ли. – Луиза молчит, и Мэрилин поясняет: – Я жена Джеймса Ли.
– А, ну да, – говорит Луиза. Шныряет глазами. – Простите. Я еще не одета…
– Я уж вижу. – Мэрилин ладонью упирается в дверь, не дает ей закрыться. – Я не отниму у вас много времени. Я ищу своего мужа. Он вчера не приехал домой.
– Да? – Луиза тяжело сглатывает, и Мэрилин делает вид, будто не заметила. – Какой ужас. Вы, наверное, волнуетесь?
– Да. Очень.
Мэрилин не отводит взгляда от Луизиного лица. Они встречались всего дважды – один раз мельком, в колледже на Рождество, потом на похоронах, – и теперь Мэрилин пристально ее рассматривает. Длинные чернильные волосы, длинные ресницы прикрывают потупленные глаза, маленький, будто кукольный рот. Застенчивая девочка. Сердце екает: абсолютно, бесконечно не похожа на меня.
– Вы не знаете, где он может быть?
Луиза вспыхивает ярко-розовым, и Мэрилин готова ее пожалеть – бедняжка прозрачна как стекло.
– Откуда мне знать?
– Вы же его помощница? Вы целыми днями с ним работаете. – Пауза. – Дома он часто о вас говорит.
– Правда?
В лице Луизы растерянность, и радость, и удивление, и Мэрилин читает ее мысли: «Эта Луиза – такая умница. Такая талантливая. Такая красавица». Ох, Луиза, думает Мэрилин. Какая же вы молодая.
– Ну, – в конце концов произносит Луиза, – а на работе вы проверяли?
– Чуть раньше. Его не было, – отвечает Мэрилин. – Может, он уже там. – Она кладет ладонь на дверную ручку. – Можно от вас позвонить?
Луиза больше не улыбается.
– Простите, – говорит она, – у меня вообще-то телефон не работает. – И смотрит на Мэрилин в отчаянии, будто молится, чтоб Мэрилин сдалась и ушла. Мэрилин ждет, наблюдает, как Луиза ерзает. Руки не дрожат. Внутри курится тихая ярость.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
