Удар церковного колокола возвестил о начале восстания. На казаков неожиданно набросились ительменские воины. Служилые удивленно озираясь по сторонам падали с перерезанным горлом, только в последний миг беря в толк причину неожиданного сполоха.
Им на выручку вскоре подоспели казаки, что были на рыбной ловле. Но все их попытки оказались тщетны. Не имея толком оружия, малым числом одержать верх не удалось. Потеряв трех человек они на батах ушли вниз по реке неся известие о восстании и гибели острога.
Все прошло очень быстро. Кровь убитых казаков даже не загасила пыл ительменов. Началась дикая вотхоналия. Взломаны амбары и кладовые. Всю ночь победители праздновали торжество, по обыкновению в объедении, пляске и шаманстве. Разграбив казачьи пожитки, дикари рядились в их одежды не понимая различия между мужской и женской. Начались пожары и к утру огонь охватил все постройки острога.
Федор и Савва как вожди восставших даже и не думали усмирять своих братьев. Все по законам победившего. На то и победа что бы насладиться ею вдосталь. Их более интересовала приказная изба. Достав амбарные книги, Федор попытался разобраться в приказных делах, но бестолковые записи и цифры ему скоро наскучили. Открыв самую толстую в кожаном переплете книгу Федор решил заняться делами, и сделал первую запись: «На Ильин день 1731 года приказчикам Нижне-Камчатского острога назначается новокрещеной Федька Харчин!».
Он долго любовался записью выводя на буквах всяческие завитушки, и после чего дописал: «по этому поводу приказываю Савве облачиться в священные одеяния и петь молебен за упокой погибших и за здравие царствующих. По окончанию службы выдать Савве тридцать лисиц красных». Весьма довольный собой Федор со всего маху хлопнул печатью рядом с записью, именно так как делали ранее острожные приказчики.
Ему казалось, как и всем остальным ительменам, что дело сделано и они уже хозяева на своей земле.
— Осталось лишь собрать сюда всех воинов. Русские за малым числом убояться многочисленное войско ительменов, и сами уйдут с их равнины. Отпишем Русскому царю грамоту, где ительменский народ добровольно без приказчиков обяжется ежегодно выплачивать ясак по четыре красных лисы с охотника. Это должно понравиться государю ведь у него будет много лисиц. — Так рассудил Федька Харчин.
7
Бот «Святой Гавриил» выйдя в море сразу замедлил ход. Причиной тому стал Якоб Генс. Голландец, в меру своего немалого опыта, был уверен в том, что идут на верную погибель. Маленький бот пригоден лишь для прибрежного плавания, а русские попросту безумцы решившие плавать на нем во льдах Северного моря.
Мучимый постоянными болями, он всем своим естеством не желал обрекать себя на холод, голод и гибель во льдах. В простонародье это называется попросту трусостью, в лучшем случае малодушьем и страхом.
Не понятно на что надеялся Генс, но он изощренно выдумывал те или иные причины задержки. То взялся учить экипаж в хождении против ветра под сильным галсом, а сейчас и того тошнее затеял делание шверцов. Этаких щитов что опускались вдоль бортов в воду и выполняли роль дополнительного киля. За этим мудреным занятием они подошли к мысу, где течение сподобило отменно отработать их установку.
Здесь в сумерках летней ночи Якоб Генс и увидел сигнальный огонь, подаваемый на корабль с мыса. Сомнений в том, что это знак божий он даже не сомневался.
— Что же это? Если не спасительная благодать божья! — воскликнул он и велел воротить судно обратно в устье реки Камчатки.
Бес сомнения то было благодать божья посланная православному люду Нижне-Камчатского острога. Как рассудил Господь не нам решать, все мы ходим под ним, но и греховоднику Генсу досталось благодати в полную меру.
Все русские поселенцы спасаясь от восставших ительменов собрались к тому времени в устье Камчатки. Другого выбора не было как уйти вниз по реке.
Пускай даже изначальная причина тому была обычная человеческая слабость, возвращение «Святого Гавриила» вышло более впечатляющим и торжественным нежели отход. Отход судна это всегда расставание с присущей тому тоской и утратой, а вот возвращение да еще при сих обстоятельствах было грандиозным событием, почти в ореоле Божественного чуда. На лицах встречающих слезы радости, слезы надежды на спасение.
Можно сказать, что в этом боте в данный момент православный люд видел воплощение самого Архангела Гавриила, что имел честь когда-то по велению Бога благовестить Пресвятой Деве Марии радость о Воплощении Спасителя Иисуса Христа, Сына Божьего! Сейчас он тоже был небесным посланником чтобы возвестить людям свои планы о спасении рода Нижнекамчатского.
Неожиданного триумфа спасителя, Генсу было вполне достаточно чтобы отменить всякие планы на морской поход в край немирных чукчей.
Более всех за время плавания его допекал Гвоздев, что выучившись с отличием на геодезиста, вот уже четвертый год как не брал в руки приборов. Он, да еще подштурман Федоров только и ратовали за морской поход. Сейчас голландец имел возможность отыграться с ними в полную меру.
На корабле спешно состоялся совет. На нем присутствовали все офицеры и старшие матросы.
— Надеюсь господа офицеры! Что вы поддержите меня в планах оказать помощь жителям и гарнизону острога, — уверенно и торжественно высказал предложение Якоб Генс.
Такому заявлению никто возразить не посмел, лишь Федоров высказал вялое предложение.
— Может нам стоит разделить отряд! И поделив пушки с частью людей уйти к капитану Павлуцкому? А после баталии сами по сухопутью до Анадыря добирутся.
— Что вы несете, подштурман!? Без солдат и доброго пушечного наряда ваш бот Павлуцкому хуже зубной боли.
— Но позвольте, наши основные намерения это проведывания новых островов и поиск Большой земли! Мы не можем задерживаться здесь более месяца.
— Здесь вам и карты в руки господин Гвоздев. Извольте принять под команду шестьдесят солдат, пушки, и следовать маршем к Нижне-Камчатскому острогу для подавления бунта, как управитесь так сразу «Святой Гавриил» последует далее.
— Подштурману Федорову приказываю принять командование судном, и действовать по своему разумению, для сбережения оного.
— Позвольте! Господин Генс! А как же вы!? — удивились присутствующие.
— Я высаживаюсь на берег и займусь возведением в устье реки Камчатки нового зимовья. Место здесь подходящее, может и зимовать придется.
Вскоре карательный отряд двигался вверх по реке, уничтожая без разбора всех инородцев. Кто смог спастись бежали за стены острога под знамена новоявленного приказчика Федьки.
О возвращении бота «Святой Гавриил» и русском отряде, что двигался к острогу, Федор Харчин уже знал. Эту тяжелую весть принес воин Чегечь, наблюдавший за устьем и с трудом пробившийся через русские заслоны.
Огонь войны, что с такой легкостью запалил Харчин разгорелся в полную меру. А вот ветер удачи раздув его перекинул жаркое пламя в обратную сторону. Теперь кровь камчадалов стала обильно орошать цветущую долину Камчатки.
