Ох! Справедливо, но – оххх!
– Я ошибалась, я, гхм, признаю это. Правда признаю. – Пурна позволила ему забрать графин.
На козлах стало тихо, но Марото был уже достаточно под мухой, чтобы воспринять молчание как вызов: он довольно долго избегал правды, и что же он делает сейчас, ведя этих идиотов обратно через пустоши самой трудной дорогой, подвергая их риску в случае с прокаженными хранителями храма и еще худшим опасностям, – если не спешит на встречу с прошлым?
– По правде говоря, я, наверное, не сделал и четверти того, о чем поют. То, чем занимался, не годится для хороших песен.
А вот тут ты немного пережал струну, а, Марото? Эта девочка явно ищет пример для подражания, а с помощью ее компании она могла бы найти кого-нибудь намного хуже тебя, так зачем заливать ее огонь мочой?
– Кое-что точно правда… Но что ты услышала во всех этих историях такого, что заставило тебя подумать, будто нанять меня, чтобы устроил великое приключение, – это мудрое вложение средств?
– Ты же Пятый Негодяй! – ответила Пурна. – Каких я только сказок не наслушалась! Ты ездил с Поверженной Королевой, когда она была еще только бандитской атаманшей, и из шлака, из головорезов и наемников вы выковали армию. Вы побеждали смертных, вы побеждали чудовищ, вы восстали против целой гребаной Багряной империи и захватили ее. Вы охотились на демонов и подчиняли их своей воле, вы сотрясали самые столпы небес и…
– И буэ-э-э, – перебил Марото, высовывая язык, будто его тошнит. – Как я и думал: куча дерьма. Начнем с того, что ты будешь называть королеву Софию по имени или вообще никак не называть. Потом, она не была бандиткой, она всегда была… как она это называла… революционеркой – и Кобальтовый отряд не был бандой. В-четвертых… точнее, в-третьих, мы не охотились ни на каких демонов. По крайней мере, я не охотился; София-то пела, будто проделывала такое вообще в одиночку. Довольно хорошие истории в основе своей, не спорю, но пение Софии всегда звучало как вой собаки, страдающей запором и жаждущей облегчения. Теперь, значит, демоны: мы подчинили их своей воле, как ты говоришь, только мы их не искали – они сами пришли.
Снова повисло молчание, пока Марото искал в нагрудном кармане трубку, утраченную много лет назад, – старые привычки, заставляющие краснеть. Он скучал по той вересковой трубке больше, чем по своему демону. Что бы о нем подумала эта девчонка, если бы узнала всю ужасную правду?
– Продолжай! – потребовала Пурна.
– Зажги мне сигару, и я продолжу.
– Ну ты и халявщик! Халяварото.
– Такая умная могла бы придумать и получше. Но я тебе врежу, если сочинишь.
– Обещаешь? – Пурна выудила две здоровенные черные мадры, которые всегда держала под рукой. Повертевшись в поисках огня и сняв колпак с фонаря, болтавшегося на крюке, она раскурила сигары и сказала: – Я думала, что демонов во всех этих историях уж точно приплели для красного словца.
– Это еще почему? – удивился Марото, доставая сигару изо рта после первой затяжки и хмурясь от ее знакомой, но неожиданной сиропной приторности. Блестящая помада Пурны, догадался он: папайя, ананас и другие фрукты, которые ни за что не стали бы расти ближе чем за тысячу миль отсюда. Определив источник вкуса, он сунул сигару в рот. – Не веришь в демонов?
– Конечно верю, – ответила Пурна, пытаясь выдуть колечко, как он ее учил, но благословенный ветерок, наконец-то пробравшийся в ущелья здесь, неподалеку от края пустошей, размазал дымный обруч, как только тот вылетел из ее губ. – Но они всего лишь животные. Редкие – это да, но просто еще одна часть мира. Монстрами, чудовищами, демонами люди называют существ, для которых нет другого имени. Только крестьяне, варвары и религиозные придурки думают, будто демоны – нечто большее.
– Ты только что затолкала огромную часть Звезды и всю империю в три горшочка, – сказал Марото, делая еще одну затяжку и тут же жалея об этом: сигара курилась, как косяк с сушеной сколопендрой, но без всякого ментольного холодка. Он выдохнул дым. – И меня тоже.
– Есть такая чудесная новая мода, Марото, она расходится повсюду и называется «образование»; думаю, тебе она может показаться интересной, – сообщила Пурна и, воспользовавшись моментом, когда легкий ветерок улегся, выдула серое кольцо в полог над сиденьем. – Остальная Звезда начинает понимать то, что угракарийцы и непорочные знали всегда: демоны не так уж отличаются от любых других зверей. Демонами их называют и адское происхождение им приписывают пугливые люди – просто чтобы объяснить необъяснимое. И с богами то же самое.
– Категоричная и еретичная, – подытожил Марото, тоже пытаясь выдуть колечко дыма. – Все же есть в тебе нечто такое, что мне очень нравится. Но давай кое-что проясним, Пурна: демоны реальны. Я это знаю, потому что я их видел, и они не просто какая-то разновидность живых существ. Что до непорочных и их взгляда на демонов: то, о чем ты говоришь, – это проблема перевода. Там их зовут «духами» и считают безвредными, потому что они такие и есть, почти всегда. Нематериальные и в основном невидимые.
– Угу. Так как же они вдруг оказываются опасными адскими чудищами?
Скептицизм Пурны поначалу раздражал Марото, но теперь, когда он привык к заносчивой манере этой соплячки, ему, по правде говоря, даже нравилось это. Ощущение, что делишься мудростью с любознательной молодежью, оказалось до странного приятным. Старое сожаление комком поднялось в горле: насколько иной была бы его жизнь, если бы он тогда пошел против клана и спас своего племянника? Если бы оставался с мальчиком на поле боя, пока папаша не окочурится, а потом бы взвалил парня на спину и убрался оттуда? Может, он соскочил бы на десять с гаком лет раньше; ад и демоны, без этой добавочной вины, толкавшей его в ужальни; может, он никогда бы не подсел вообще. Может, дал бы имя этому непоименованному мальчику и они занимались бы вместе самыми разнообразными вещами… Но мертвый мертв, и Марото проигнорировал знакомый трепет шрама на сердце. Уж он-то мастерски умел давить такие штуки. Главное тут – никогда не оглядываться, если только что-нибудь не преследует тебя. И даже тогда лучше не знать, как близко оно подобралось к твоей заднице.
– Йоу, Марото? – Пурна помахала рукой перед его лицом. – Ты в мире духов или где?
– Ммм. О чем я говорил?
– Вроде спорил со мной насчет духов и переводов с непорочновского, но у тебя это фигово получалось.
– Есть такая чудесная штука под названием «образование», Пурна, тебе нужно попробовать. – Откашлявшись – как он считал, в академической манере, – Марото продолжил: – Так вот, непорочные называют демонов духами, потому что они реальны не так, как ты или я, но все мы говорим о тех же самых чудовищах. А секрет демонов в том, что они хотят влиять на человека, но не могут… пока не завладеют чем-нибудь материальным, предпочтительно кем-то живым. По-настоящему сильные демоны могут это делать по собственному желанию, при особых обстоятельствах. Я не демонолог гребаный и не знаю, что это за обстоятельства. В любом случае, когда они куда-нибудь вселяются: в животное, растение или даже груду камней, – они могут причинить всевозможные неприятности нам, смертным… Но такое вселение также может запереть их в нашем мире, лишив их способности сбежать обратно, в тот ад, из которого они пришли. Вот так работает связывание демона. Призывая его из Изначальной Тьмы, ты предлагаешь ему живое существо, в которое можно вселиться, а когда он заглатывает наживку – все, гаденыш привязан к тебе. Ему не уйти домой, пока ты не позволишь.
