– А хочешь знать, чему я научился у своего отца? – вдруг спросил Калеб. – Я узнал, что нельзя пить помаленьку и при этом оставаться трезвым.
– Какое отношение это имеет к музыке и песням?
– Отец решил, что может без вреда выпивать по чуть-чуть, чтобы прийти в себя после смерти моей матери. Потом он стал пить все больше и больше и в результате последовал за ней. Известность, слава – они сродни выпивке. Не заметишь, как станешь от них зависим.
Джордин скрестила руки и привалилась к спинке стула. Калебу показалось, что сейчас она начнет возражать. Но одновременно в ее глазах была какая-то печаль. Ответа Джордин он так и не услышал. Дверь открылась, и в комнату вошла Синтия. Ее сопровождали телеоператоры.
– Как тут мои суперзвезды? – нарочито громко спросила она.
Их судья везде и всегда работала на камеру. Калеб посмотрел на Джордин. Та встретила судью роскошной голливудской улыбкой.
– Совместная работа нас здорово сдружила, – сказала Джордин. – Такое ощущение, словно мы вместе сочиняем песни уже много лет. Страшно подумать, что через неделю неумолимые правила конкурса нас разлучат.
Она посмотрела на Калеба, ожидая подтверждения. Но Калеб лишь засмеялся, взял гитару и отошел, чтобы продолжить репетицию.
* * *
Шон вернулся около полуночи, с разбитой губой и синяком под глазом. Закрыв дверь номера, он привалился к ней, тяжело дыша. Потом приоткрыл снова и высунул голову. Такое ощущение, что он опасался преследователей. Окончательно закрыв дверь, Шон повернул задвижку, после чего рухнул на кровать и уставился в потолок. Вид у него был ошеломленный, словно он до сих пор не мог поверить в случившееся с ним.
– А пошли они все, – наконец пробормотал Шон. – Я и представить не мог, что так кончится.
– Во что ты вляпался? – спросил Калеб.
– В дерьмовую ситуацию, чувак. Я был внизу, в баре, пытался заклеить одну цыпочку. Она там была с подружками. Собирались ехать в Диснейленд. Какого черта ехать в Диснейленд, если они уже совершеннолетние? Короче, одному козлу, у которого вместо мозгов – прокладки, не понравилось, что я с ней разговаривал. Результат ты видишь.
– Так ты что, подрался из-за девчонки, которую даже не знаешь?
– Нет, чувак. Я клеился к ней, чтобы ее трахнуть.
– По-моему, ты уже давно пытаешься это сделать.
– Ага! – засмеялся Шон. – Стараюсь изо всех сил. Но как говорят, в сарае слишком много мышей, чтобы драться со свихнутым котом из-за одной.
– Я слышал про рыб в море, – сказал Калеб. – Мыши в сарае – это что-то новенькое.
– Это поговорка моего папочки. Айовский фольклор. По правде говоря, девчонка вообще ни при чем. Когда этот Мистер Крутой появился, я не собирался с ним сцепляться. Я решил спокойно уйти. Так он меня догнал и начал отпускать комментарии по поводу моей внешности.
– И что же он сказал?
– Он назвал меня Билли Джо Армстронгом.
– Солистом группы «Green Day»? Тогда что же тебе не понравилось?
– Не мне. Ему. Я его поблагодарил.
– Опять не понимаю. В чем проблема?
– Когда я сказал, что он сделал мне комплимент, этот идиот вякнул: «Билли Джо Армстронг – дерьмовый певец».
– А потом?
– Потом я ему врезал.
– Давай-ка все расставим по местам, – сказал Калеб. – Ты не стал драться из-за девчонки. Спокойно вынес, как проехались насчет твоей внешности. Но полез в драку из-за того, что какой-то парень не восторгается «Green Day».
– Чувак, ты не понимаешь. Я вырос на «Green Day». Есть священные понятия.
Калеб так хохотал, что едва не свалился на пол.
– Извини, – произнес он, переводя дух. – Но если серьезно, мне будет тебя не хватать, чувак. И не важно, останусь я здесь или поеду домой.
Шон встал и придирчиво оглядел себя в зеркале на стене.
– Я как пить дать отправлюсь домой, – вздохнул он. – Кто меня на сцену с такой рожей выпустит?
– Ничего особенного, – возразил Калеб, стараясь говорить как можно увереннее. – Визажистка над тобой поколдует, и никаких следов.
– Ты думаешь?
– Я уверен. Но даже если чуточку и будет заметно, спой какую-нибудь песню покруче. Публика любит рокеров, которые не трясутся над своей физиономией.
– Спасибо, чувак, – поблагодарил немного успокоившийся Шон. – Как твоя репетиция с Джордин? Она обо мне спрашивала?
– Да. Поинтересовалась, есть ли у тебя кто.
Здоровый глаз Шона широко раскрылся.
– Так и спросила?
– Прости, чувак. Я немного прикололся над тобой. Джордин прочла мне лекцию о природе музыкального бизнеса. Честно говоря, у меня нет шансов ее обойти. Она обладает коммерческим чутьем, а я – нет. Меня интересует творчество, а не «лайки» в соцсетях. И потом, судья меня недолюбливает еще с Остина. Я удивляюсь, как она не завернула меня в первую же неделю.
– По-моему, как раз наоборот. Ей очень понравилась твоя песня про погибшего солдата.
– Она просто играла на камеру. Они тут все играют. Шоу имеет сценарий, как любой фильм. Фальшь на каждом шагу.
– А что не фальшь?
– То, чем меня сегодня просвещала Джордин.
– Мы должны были попасть с нею в одну группу. – Шон сел на кровать и стал расшнуровывать ботинки. – Знаешь, чувак, я не пройду в финал. Даже если визажистка сотворит чудо с моей мордой.
– Почему ты так решил?
– Мы сегодня репетировали дуэтом.
– Ты и Панда?
– Эта девчонка меня пугает, – кивнул Шон.
– Ей всего шестнадцать.
– Знаю. Но ее голос! Уж не знаю, сидят ли у нее ангелы на плече. А может, они прямо с небес поют вместе с ней. Когда я слушаю ее, мне сразу хочется забросить музыку и работать у отца на ферме. – Ботинки Шона приземлились в углу. Он вскочил на ноги. – Пойду пополощусь в душе. Если хочешь, прежде чем оттуда выйти, я постучусь.
– А это еще зачем?
– Не знаю. – Шон улыбнулся разбитой губой. – Вдруг тебе захочется позвонить своей невесте и все такое.
Калеб бросился в него подушкой:
– Исчезни!
* * *
Калеб сидел в кресле, а визажистка припудривала ему лицо. В зеркале он увидел Синтию, вышедшую из своей гримерной. Он рассчитывал, что судья пройдет мимо, но ошибся. Синтия остановилась возле его кресла. Визажистка и стилисты почтительно отошли, чтобы не мешать ей.
– Вы с Джордин замечательно пели, – сказала она. – Я заслушалась вашим дуэтом. А ты готов удивить меня финальным соло? Ты же знаешь, в финал пройдет только один из вас.
– А так ли уж важно, удивлю я вас или нет? – спросил Калеб.
