– Кошку, я вижу, пока не завели? – шутливо спросил Пудовкин.
– Нет, как-то не до кошки пока было.
– Ай-ай-ай! А другую живность? – не унимался Пудовкин. – И вообще – неужели такая миловидная, умная женщина живёт совсем одна? Давненько вы так существуете, позвольте поинтересоваться?
– И всё работа, работа! Впрочем, чего там, я сам такой! – сознался Пудовкин. – Мы с вами два холостяка. По этому поводу предлагаю перейти на «ты»! Не возражаешь?
– Нет, не возражаю, если вас… тебя это не оскорбит. Всё же я пациентка. Как ты сам определил в больнице – я подчинённая, а ты руководитель, главный человек для больного, – шутливо, в тон ему, ответила Лиля.
– А я буду для тебя доктор Володя. Пойдёт? – нашёлся Пудовкин.
– Пойдёт! – рассмеялась Лиля.
– Вот, и улыбнулась! В следующий раз принесу тебе тонометр. Давление будем мерить, пациентка! А теперь провожай, засиделся я у тебя. Пора и честь знать.
– До свидания, доктор Володя! – послушно повторила Лиля.
Лиля закрыла за Пудовкиным дверь и взглянула в зеркало. Её щёки зарделись, кровь побежала веселей, и внутри потеплело. Доктор Володя вдохнул в неё жизнь.
Глава 21
Предновогодние хлопоты
До Нового Года оставалось чуть более полумесяца, а настоящий снег так и не выпал. Глобальное потепление испортило московские зимы. А ведь когда-то они были – с высокими сугробами, задиристым морозцем и неповторимыми узорами на окнах! Теперь же кружевные снежинки изредка порхали в воздухе, но очень быстро таяли, касаясь перегретого столичного асфальта. Полюбоваться тонким белым покрывалом можно было только в парках и на окраинах города.
Однако Москва понемногу хорошела, расцвечивалась огнями и гирляндами, а в студии «Артефакт» прибавлялось работы. Лиля любила эту предпраздничную суматоху, весёлую кутерьму и ожидание обновления. Она с радостью взялась за исполнение заказов. К Новому Году клиенты всегда оживлялись, работы хватало. В декабре многие взрослые, занятые люди жили ожиданием необычного праздника, чудес, превращений и устраивали по этому поводу всевозможные вечеринки. Вера в то, что грядущий год будет непременно лучше уходящего, была неистребима.
– Эх, поснегурим, Лилька! – воодушевлённо шутила Зинаида. Она приободрилась рядом с Лилей, им было привычно и надёжно вместе.
На самом деле они давно уже не «снегурили» – не играли роли внучки Дедушки Мороза. Для этого они нанимали молодых девчонок, но когда-то это было, было в их прошлом, и выражение осталось, прижилось. От этой шутки веяло свежим зимним ощущением, знакомым всем с самого детства. Ведь Новый Год всех неизменно увлекает в сказку, какой бы ни выдалась погода.
Доктор Володя действительно принёс тонометр, как и обещал. Он пришёл спустя пару дней поздним вечером, без предупреждения.
– Это тебе обещанный подарок, – сказал Пудовкин.
Лиля приняла из его рук небольшую картонную коробку и непроизвольно подумала: «Дожила! Мужчина дарит мне медицинский прибор. Так дело дойдёт до таблеток и медикаментов».
Володя, видимо, заметил её лёгкое смятение и иронично спросил:
– Что подумала – гостинец странноват? Лучше бы цветы, конфеты, бутылка шампанского? Да?
Лиля удивленно вскинула глаза, но быстро отвела взгляд. Неужели он читает мысли? Видит насквозь? Она ничего не ответила на его вопрос.
– Я умею читать мысли, – устало усмехнулся Володя. – Я тонко чувствую людей. Ведь я – доктор, хороший доктор. А бутылка у меня с собой тоже имеется.
Он извлёк из портфеля дорогой коньяк.
– Пациенты исправно снабжают своих докторов элитными спиртными напитками. Дома у меня всякой выпивки хватает. При желании можно упиться. Как-нибудь поглядишь, а пока тебе нельзя злоупотреблять. А вот я выпью с твоего позволения.
Он выглядел утомлённым, и Лиля спросила:
– Что-нибудь случилось, Володя? Ты не похож на себя.
– Да нет, похож, ты просто не видела меня в плохом настроении, замотанного, раздражённого. Я ведь всякий бываю. Я оперировал сегодня. Операция была сложной. Запущенный случай, – хмуро пояснил он. – К сожалению, люди очень часто тянут до последнего, не ходят на осмотры, не проверяются, даже если очень плохо себя чувствуют. Их привозят на скорой помощи, они смотрят на докторов собачьим умоляющим взглядом. Мы делаем всё возможное, но всё-таки мы не боги. Мы тоже люди-человеки, из плоти и крови.
Лиля молча слушала его и накрывала на стол, а он продолжал говорить за неё и за себя:
– Конечно, ты скажешь, что отечественная медицина сейчас скурвилась, везде взятки, везде бардак. Бюджетные деньги в здравоохранение текут рекой, но больных всё больше. Мы не справляемся с потоком людей, и настоящей профилактической медицины у нас нет. Нет! Если ты так думаешь, то ты права. Права!
– Я ничего не думаю, Володя, – негромко сказала Лиля. – Я в этом не разбираюсь. Я вижу, что ты устал. Тебе надо отдохнуть. А когда человеку плохо, то он видит в лечащем докторе посланника Бога. Это я ощутила на себе.
– Всё, хватит про медицину! – спохватился Пудовкин. – А то пришел к приятной женщине, сунул ей тонометр вместо цветов, теперь пытаюсь напиться в одиночку и разглагольствую о своих профессиональных проблемах. Ты не пугайся, я сейчас соберусь, возьму себя в руки. Просто опасаюсь, что пациент не выживет, понимаешь? Ведь результатом моей работы должна быть жизнь, а не смерть.
– Понимаю. И меня ты вовсе не напугал. Мне с тобой хорошо и спокойно.
– И мне с тобой спокойно, – сказал Пудовкин. – Ты так доверительно и мягко смотришь на меня, так внимательно слушаешь! Меня это в тебе сразу подкупило. Ты в больнице была вначале такая смешная, немного встревоженная, в своём махровом халате, который тебе великоват. Такой рыжий воробей, который залетел не туда, попал в чужую клетку. Мне хотелось тебя спасти, сделать всё возможное, чтобы не кромсать твою нежную, гладкую кожу, не уродовать её, не причинять тебе дополнительные страдания. Всякая операция вызывает сбой в работе организма. Потом необходимо длительное восстановление.
– Ты меня и спас. Я тебе благодарна.
– Спас… Как тебе проще объяснить… – он вздохнул. – Если твой организм склонен к образованию камней, то тебе придётся следить за собой. Чаще проверяться, питаться правильно, травки всякие пить, препараты специальные. Это целая система. Куда тебе самой разобраться! Забросишь ведь через три месяца, даже если я тебе всё распишу подробно. Обычно у всех терпения хватает именно месяца на три. А тебе придётся изменить режим жизни и питания, всегда помнить о своих особенностях. Понимаешь, хорошая моя?
– Понимаю. Я буду стараться, – пообещала Лиля и улыбнулась.
