— Я бы не стал звонить, если бы думал, что он дерьмо! — с досадой ответил Ники.
— Я не хотел тебя обидеть, прости! — извинился я.
На этой стадии ложная надежда хуже, чем полное ее отсутствие.
— Ясно, но было бы правильнее не вводить Кэти в курс дела, пока тебе не станет ясно, о чем точно речь.
Я согласился. Он сказал, чтобы я приезжал к «Грязному бару» в четыре пополудни. Бармен подождет. Понимая, что он не сумеет освободить вечер четверга, я пригласил Ники в бар «У Пути» — в знак благодарности. Мне показалось, ему это понравилось.
Я повесил трубку и позвонил Рико.
— Эй, дружок, где ты был?
— Это что, вопрос дня? — разозлился я.
— Хочу сказать, что уже несколько дней пытаюсь поймать тебя по телефону. Салли хочет говорить с тобой. Он пытался дозвониться, но не смог и попросил меня.
— Что ему нужно?
— Назначить свидание. Откуда я, черт подери, знаю? — буркнул Рико. — Позвони ему.
— Хорошо, — сказал я, — когда будет время. Послушай, мне нужно установить владельца машины по неполному номеру.
— Это ниточка к Патрику? — оживился он.
— Ты же знаешь, что я больше не работаю над этим делом! Помнишь, это ведь ты передал мне извещение об увольнении. У тебя есть карандаш?
Я не был уверен, что Рико купился. Я дал ему цифры, которые запомнила Кэти, и описал автомобиль, хотя, учитывая сложившуюся тогда ситуацию, гарантировать ничего не мог. Он сомневался, что быстро найдет что-нибудь, и снова напомнил про звонок Салли. Я хотел было пригласить его на вечеринку, но слова застряли у меня в горле: его присутствие могло напомнить Кэти о том, как вся эта история начиналась. Во всяком случае, так могло случиться.
Я посмотрел на стопку корреспонденции на диване и решил, что мой миллион долларов может подождать. Ребра хотели прилечь, и я отправился в кровать.
Телефон сначала зазвонил в моем сне и только потом — на столике рядом с кроватью. Это был Ники, и он интересовался, где я. Не во сне. Я взглянул на часы. Было около пяти. Я проспал и опоздал. Извинившись, я сказал, что приеду в «Грязный бар» к шести.
Я перевыполнил план на 20 минут. Час пик — лучшее время для поездки из Бруклина в Манхэттен: весь транспорт движется в противоположном направлении.
Ники встретил меня у дверей и провел наверх в офис. Я тут же узнал огромного парня, сидевшего за столом: Ники называл его Медведем в ту ночь, когда мы с Кэти впервые приехали в «Грязный бар». Медведь смолил «Кэмел» без фильтра и так сильно затягивался, что окружающие удивлялись, как это табак не вылетает из гильзы. Пепельница перед ним была полна окурков, между затяжками он глотал «Будвайзер».
— Хочешь пива? — спросил меня Ники, жестом приглашая сесть за стол.
— «Бекс», если у вас он есть.
— Это «Грязный бар», Мо. Хочешь «Бекса», езжай в Баварию.
— «Буд» сойдет.
Медведь кивнул на свой стакан.
Когда Ники ушел, Медведь встал, потянулся через стол и протянул мне свою огромную руку. Я бы соврал, сказав, что взял ее. Лапа просто проглотила мою руку, немножко пожевала и выплюнула.
— Ники сказал, что говорил о вас со своим кузеном Тони и что я могу вам доверять. — Медведь почти шептал. — Это очень важно.
— И мне Ники сказал, что я могу доверять вам. Мы покончили с формальностями, теперь можем перейти к делу.
Медведь выглядел оскорбленным.
— Это не просто дело. Ники объяснил, как семья этого парня сходит с ума. Здесь с вами в прошлый раз была его сестра, так?
— Да. Слушайте, Медведь, почему вы не можете сказать, что у вас есть, а с чувствами разберемся потом? Ну, так вы знаете, где Патрик?
В этот момент Ники вошел с пивом. Медведь закурил еще одну сигарету и сказал:
— Нет.
Я ударил ладонями по столу.
— Так что же…
— Выслушай же человека, Мо, — попросил Ники. — Для него это нелегко.
— Я работаю еще в одном клубе, — сказал Медведь, нервно откашлявшись. — Это не совсем обычный клуб… — Он смотрел на меня, как если бы ждал, что я пойму скрытый смысл его намеков и ему не придется продолжать. Но я не понимал.
— Это в Вестсайде, Мо, — перевел мне Ники, — Уэст-Виллидж.
— Черт подери! — Теперь я стукнул себя по больной голове. — Гей-клуб!
Во внезапном просветлении головоломка сама собой сложилась в моей голове. Я был на верном пути: короткие волосы, серьги, татуировка.
— НБРР на Вест-стрит, к северу от Рамфорда, — сказал Медведь.
— НБРР? — удивился я.
— На безрыбье — рак рыба, — объяснил великан. — Мужчины без женщин.
— Остроумно, — сказал я, пододвигая ему свое пиво. — Значит, вы видели там Патрика?
— Два или три раза, несколько месяцев тому назад.
— Сколько именно? В каком месяце?
— По-моему, в октябре. Или в ноябре. Не помню точно.
— Но определенно не в декабре? — спросил я, надеясь, что он ошибается.
— Не в декабре.
Я встал, собираясь уходить.
— Спасибо, Медведь. Вы прояснили важные вещи. Может быть, я смогу понять, почему он сбежал. Но если вы не видели его с ноября, это действительно не…
— Мой кузен Тони был прав насчет тебя, Мо, — проворчал Ники. — Ты нетерпеливый хрен.
Я уселся на место.
— Виноват. Еще что-нибудь?
— Он — Патрик — был не один, когда я его видел, — продолжил Медведь. — Каждый раз приходил с одним и тем же парнем. Они были не просто случайные дружки, вы понимаете, что я имею в виду. По-моему, они были парой. Все дело в том, что я видел того парня здесь — в субботу вечером.
— В эту субботу?
— Да, — кивнул Медведь.
— Один? Он был сам по себе? — удивился я.
— Вы имеете в виду, без Патрика? Да, он был один. — Медведь нахмурился. — Но я думаю, если вы сможете напасть на его след, он приведет вас к Патрику.
— Хорошая мысль, Медведь, — похвалил я. — Извините, что был таким придурком вначале.
Медведь подробно описал мужчину, которого видел в клубах: белый, рост 168–170 см, светло-карие глаза, короткие каштановые волосы, 25–30 лет, худой, весит около 72 кг, тонкие брови, полные губы, изогнутый рот, острый нос, острый подбородок, четко очерченная челюсть.
— Скорее сексуален, чем красив, — пояснил Медведь, — если, конечно, вам нравится такой тип. Немного нервный. Но он не из Нью-Йорка. Когда я открывал ему дверь, он поблагодарил, и акцент был такой мягкий.
Если бы полицейским всегда давали такие подробные описания, усмехнулся я про себя, уровень преступности стремительно бы упал. В городе с четырьмя миллионами мужчин поиск пропавшего очень сложен, но нам на пришлось бы пропалывать всех, можно было бы исключить черных, испанцев и азиатов. Конечно, не все геи жили в Уэст-Виллидж или в Манхэттене, но сосредоточить поиски в Виллидж было правильным решением. Я сказал Медведю, что, возможно, попрошу его поработать с художником. Прежде чем он успел отказаться, я заверил, что ему не придется повторять все, что он только что рассказал мне.
