Перевозимые по бретонскому морю души на счастливцев не похожи, а острова, служащие местами их посмертного обитания, мало напоминают пиршественные чертоги с гуриями. Тем не менее косвенные указания на загробные блаженства у нас имеются.
Помпоний Мела утверждал, что на том же острове Сен вещает некий оракул галльского божества, которому прислуживают девять жриц, давших обет девственности. Их называют галликены. Они наделены исключительной силой: «При помощи своей магии они могут поднимать ветры и моря, превращаться в любое животное, лечить ранения и болезни, которые другие не в состоянии исцелить, предсказывать будущее. Но все это они делают только для мореплавателей, которые отправляются туда специально, чтобы проконсультироваться с ними». Судя по тому, что Спенс сравнивает галликен с Корриганами, общение моряков с девами к консультациям не сводилось. Позднее галликены-консультантки размножились, заселили весь остров, а когда места стало не хватать, перебрались на материк и сделались родоначальницами лесных фей не только Франции, но и всей Европы.
Об острове женщин рассказывал Страбон (География, IV, 4: 6), ссылаясь на авторитет Посидония. Остров располагался к югу от Бретани, напротив устья Луары, а жили там самнитские вакханки. В отличие от галликен они не допускали на остров мужчин, но сами навещали их на материке. Также Страбон упоминал со слов Артемидора об острове «поблизости от Бретании, где совершают жертвоприношения, подобные приносимым на Самофракии в честь Деметры и Коры»[55].
Герой ирландской саги Руад, сын Ригдонна, отправился на трех лодках к берегам Северной Ирландии. Лодки сели на мель, и Руад вплавь добрался до берега, где встретил девять красивых и сильных женщин. С ними «провел он девять ночей подряд, без смущения, без слез раскаяния, под морем без волн, на девяти кроватях из бронзы». Одна из этих женщин впоследствии принесла ему ребенка. Женщины могли оказаться местными жрицами, хотя число «девять» само по себе ни о чем не говорит: ирландские саги изобилуют «компаниями из девяти человек», и в большинстве случаев девятка состоит из вожака и восьми равноправных членов (например, свита королевы Медб в саге «Похищение быка из Куальнге»).
В некоторых легендах Кухулина перевозит за море прекрасная вестница в ладье из стекла или хрусталя. Эта вестница нередко превращается в возлюбленную героя.
В «Плавании Брана, сына Фебала» и «Плавании Майль-Дуйна» рассказывается о Стране (Острове) женщин, улавливающих корабли посредством волшебного клубка нитей. Майль-Дуйн и любой другой из его спутников, схватив брошенный королевой острова клубок, уже не мог его отпустить, и корабль притягивался к берегу[56]. Спастись удалось, лишь отрубив руку одного из моряков, держащую клубок.
Ночь духов в Бретани. Картина Ж. Даржена (1899). Взгляд бретонца на морских чудовищ
Легенда о волынщике Кердеке из Бретани.
Картина Ф. Ле Кена (1890). Взгляд парижанина на морских чудовищ
Таковы указания на связь кельтских мореплавателей с островными женщинами. Однако о смерти и путешествии в иной мир здесь речь не заходит. Скорее всего, в легендах об островах иного мира, рисующих их царством удовольствий, женщины подменили те невидимые силы, что сопровождают и расселяют души усопших. Сумрачная обитель превратилась в притон морских нимф, жриц и весталок.
Рассмотрим фольклорные аналоги бретонской перевозки мертвых. Самый известный из профессиональных коллег бретонцев — древнегреческий старец Харон, перевозящий тени усопших через подземные реки Стикс, Ахерон и Коцит в узкой двухвесельной лодке. По утверждению Диодора Сицилийского, греки скопировали погребальные обычаи, в частности перевозку через реку, у египтян, называвших перевозчика «хароном» (Греческая мифология, 1: 92). Однако мы видели, что свое имя хмурый старец получил от этрусского демона с молотком.
Харон оказывает милость только тем, чьи тела похоронены в земле, а погибшим в кораблекрушении отдельного судна не полагается. С законно погребенных старик берет плату в один обол, поэтому греки клали своим покойникам монету под язык. У египтян же фараон, направлявшийся в небесное обиталище на Востоке, должен был переплыть озеро «с извилистыми берегами» («Тексты пирамид»), ответив на ряд хитрых вопросов, задаваемых перевозчиком.
Положение монет в гроб практиковалось у славян. Вероятно, деньги предназначались для кого-либо из языческих перевозчиков, чьи имена нам неизвестны. В христианскую эпоху эту роль выполняли Илья Пророк и святой Николай (сербская песня) или Михаил Архангел (русский стих о Страшном суде), которых в сребролюбии никак не упрекнешь. Архангел переправляет души праведников через огненную реку «к пресветлому раю». Ряд прочих обязанностей Михаил перенял у Перуна. Неужели сей воитель занимался и лодочным бизнесом?
Очень может быть. Перевозками не гнушался даже Один, управлявший золотым судном, везущим убитых героев в Вальгаллу. Однако большинство кораблей скандинавов, живописно пылающих на волнах, приставали к берегу отнюдь не в райских чертогах. Ни погребальный костер, ни посмертное плавание небесных блаженств не гарантировали, а корабли так прямо уносило «вниз и к северу», то есть в преисподнюю Хель. Для этого и спускались на воду ладьи Фрейра и Бальдра.
Скандинавы и русы снабжали умерших вождей не только монетами, но и всеми радостями загробного жития, включая пиршественную посуду, вооружение, котлы на котельных цепях, чтобы привешивать их над очагом, и юных девушек. Покойник не всегда оставался доволен набором посмертных удобств, складируемых в ладье. Котел прохудится или девушка не понравится, и глядишь, мертвец тут как тут — преследует своего родственника, поджигавшего судно (меры предосторожности, принимаемые при таких погребениях, описаны в заметках Ахмада ибн Фадлана).
Народы победнее не имели возможности снаряжать целые ладьи. Ханты и манси опускали в вырытые могилы лодки: мол, вот тебе гроб, а вот корабль — плыви с глаз долой. Этими лодками управлял Кынь-лунг (у хантов) и Куль-отыр (у манси), властитель злых духов, перевозивший души усопших в низовья Оби, где находится «тот свет».
Неудивительно, что корабли, оккупируемые покойниками, в конце концов стали вызывать страх. Владычица преисподней Хель собирает полчища мертвецов, которые при кончине мира воссядут на корабль Нагль-фар, изготовленный из их ногтей, и отправятся на бой с богами.
Гервазий Тильсберийский описывает интересный случай, происшедший в Англии. Огромный корабль, плывущий по небесному морю, скрытому облаками, сбросил якорь, зацепившийся за каменное надгробие у церкви, так что якорный канат повис и болтался в воздухе. Испуганные прихожане наблюдали, как по канату, быстро перебирая ногами, спустился матрос, чтобы освободить якорь (ср. со сказкой о бобовом стебле и великане). Он захлебнулся от слишком влажного и тяжелого воздуха и испустил дух. Его товарищи наверху перерубили канат, и невидимый корабль уплыл.
