И он не ошибся. Первая потайная дверь вела в роскошную столовую, в середине которой стоял огромный полированный стол — за него могли бы сесть человек двадцать. Здесь Люка ничего не интересовало, поэтому он закрыл дверь и пошел дальше. Следующая дверь вела в библиоте-ку. Он быстро осмотрел письменный стол, однако ничего интересного не обнаружил — лишь писчую бумагу и перья. Жесткие, обитые кожей стулья и ровные, аккуратные ряды книг в шкафах свидетельствовали о том, что Хардвик редко сюда заглядывал.
Поднявшись по следующей лестнице, Люк нашел еще одну дверь — за ней находилась элегантная гостиная, освещенная лишь светом уличных фонарей. Уже немного устав от бесконечной череды комнат, Люк пересек гостиную и, приоткрыв боковую дверь, увидел широкий коридор, залитый ярким светом канделябров, прикрепленных к стенам по обе стороны.
Стараясь ступать как можно осторожнее, он шел по коридору и заглядывал в комнаты — музыкальный салон, еще одна гостиная, бальный зал, картинная галерея, увешанная портретами… Люк решил удовлетворить свое любопытство и ненадолго задержался в галерее.
На нескольких портретах были запечатлены люди в старинной одежде, относящейся к прошлому, а может быть, и к позапрошлому веку. На них Люк взглянул только мельком. Хотя эти люди, возможно, являлись его предками, он не чувствовал особой связи с ними. Однако перед двумя портретами остановился надолго. С одного из них на него смотрела его мать — точно такая же, какой он ее помнил, только в роскошном платье. Если письмо Перл не было достаточным подтверждением рассказа няни, то этот портрет убедил его окончательно. Внизу, на прикрепленной к раме медной табличке, было выгравировано: «Леди Доротея Хардвик, 1791». Портрет был написан через год после его рождения.
Следующий портрет поверг его в еще большее смятение. Если бы не одежда и волосы, более длинные и светлые, чем у него, он мог бы подумать, что видит собственное отражение в зеркале! Да, согласно надписи на табличке, это был его отец, брат лорда Хардвика, и портрет был написан в тот же год, что и портрет матери.
Вот где находятся все необходимые ему доказательства — на случай, если он последует совету Перл и заявит о своих правах на титул. Возможно, это и станет его местью.
«А может быть, действительно заявить о своих правах? — подумал Люк. — Может, воспользоваться всеми преимуществами положения пэра, о которых говорила Перл?» Но он тут же напомнил себе об обязанностях, связанных с этими преимуществами. Земли, арендаторы, заседания в парламенте… Нет, все это не для него.
Тут за дверью послышались шаги, и Люк, бросившись к стене алькова, спрятался за какой-то мраморной статуей. Вскоре шаги стихли — в галерею так никто и не вошел.
Люк дождался, когда в конце коридора открылась, а затем захлопнулась дверь, и прокрался обратно в гостиную. Пять минут спустя он уже вылезал из окна кладовой. Рифля ждал Люка там, где он его оставил.
— Вы нашли то, что искали, сэр? — Мальчик явно беспокоился.
— Да, нашел. Хотя и не знал, что именно ищу. — Внезапно его лицо озарила улыбка — мысль, которая пришла ему в голову, когда он стоял перед портретом отца, вдруг стала более отчетливой. — Как ты смотришь на то, чтобы помочь мне стать привидением?
Рифля посмотрел на него с нескрываемым ужасом.
— Вы хотите, чтобы я выдал вас и получил обещанное вознаграждение? Я этого не сделаю, сэр, ни за что. Я лучше умру от голода.
Люк весело рассмеялся, но тут же спохватится — не стоило привлекать к себе внимание.
— Нет, я не предлагаю тебе ничего подобного, не беспокойся, малыш. Я не собираюсь становиться настоящим привидением. Давай вернемся домой, и я все тебе объясню.
Дома Люк в общих чертах рассказал о своем плане. Он раздобудет одежду, такую же, как на портрете, а так как волосы у него короче и темнее, он наденет более светлый парик.
— Если я сумею хорошо сыграть свою роль, лорд Хардвик либо подумает, что в его доме водятся привидения, либо сойдет с ума. Как бы то ни было, я убежден: в течение недели я заставлю его делать все, что захочу.
— Но… зачем, сэр? Почему именно этот лорд? И почему у него в доме есть портрет, так похожий на вас? Он что, какой-нибудь ваш родственник?
— Я всегда считал тебя сообразительным, Рифля. Да, я думаю, что он мой дядя. А еще я думаю, что он когда-то, очень давно, убил моего отца.
— Если ваш дядя — лорд, тогда кто же вы, сэр? — спросил Рифля. — Значит, вы один из них, да?
Люк уже пожалел, что всегда говорил о своей ненависти к аристократам. Видимо, его слова крепко засели в голове мальчика.
— Похоже, что так, Рифля. Но это ничего не значит. Этот герцог — редкостный негодяй, и я хочу заставить его заплатить за все злодеяния. Так ты мне поможешь?
Рифля немного помолчал, потом его лицо расплылось в лукавой улыбке.
— Конечно, помогу. Ведь вы столько добра мне сделали. И многим другим. Думаю, что теперь, если будете в силе и при деньгах, вы сделаете еще больше добрых дел.
Люк нахмурился. Слова мальчика очень походили на то, что говорила Перл. Неужели теперь на него и Рифля будет давить?
— Я не хочу быть одним из них. Просто хочу, чтобы этот мерзавец получил то, что заслужил. Вот и все. Так ты поможешь мне?
— Да, помогу, — кивнул Рифля. — Поступайте, как знаете, сэр. С чего начнем?
К концу следующего дня у Люка уже было все, что ему требовалось, и они с Рифлей снова отправились к особняку Хардвика.
— Если бы я не знал, что это вы, сэр, я тоже подумал бы, что это привидение, — прошептал Рифля. — Смотрите, сюда едет карета. Сейчас она будет здесь.
Люк кивнул, и завитки его светло-каштанового напудренного парика коснулись кружевного воротника рубашки. Он чувствовал себя так, словно ему предстояло выйти на сцену.
— Вот он. Идем.
Они пошли тем же путем, каким накануне шел Люк. Хотя моросил дождик, окно кладовой было открыто. Люк указал на него Рифле.
— Видишь это окно? Ты знаешь, что делать, если кто-нибудь появится?
— Я постараюсь отвлечь их, сэр, и увести к другой стороне дома.
— Все верно, Рифля. Что ж, я пошел.
Выйдя из тени, Люк подкрался к дому и забрался в окно кладовой. «Может, не стоило привлекать к этому Рифлю? — думал он. — Я наверняка и сам справился бы. Но сейчас мальчик хоть чем-то занят, а иначе принимал бы участие в каких-нибудь более опасных проделках. И все-таки надо будет серьезно подумать, что с ним делать. Рифля смышленый мальчишка, но ему очень быстро все надоедает, и это опасно».
Люк шел по коридору, бесшумно ступая в тяжелых башмаках с огромными пряжками. Завернув за угол, он столкнулся лицом к лицу с молоденькой служанкой, вытиравшей пыль с греческой вазы. Она в испуге посмотрела на Люка и раскрыла рот — видимо, хотела закричать, но крик застрял у нее в горле. Несколько секунд они молча стояли друг против друга. Потом девушка попятилась, в ужасе глядя на Люка. Он непроизвольно протянул руку, чтобы успокоить ее, но девушка издала истошный вопль и, повернувшись, бросилась бежать.
