Обведя свое отражение в зеркале последним оценивающим взглядом, я осталась вполне довольна. Так можно ходить и в библиотеку, во всяком случае если не занимаешься наукой. Коричневые замшевые сапоги, к сожалению, от непрерывных дождей потерявшие былой вид, юбка с кожаным кантом — она хорошо подходит к сапогам, и ноги в ней кажутся длиннее, мягкий кремовый свитер подчеркивает все, что нужно, и придает рыжим волосам более темный оттенок. Все вместе смотрится очень неплохо и при этом довольно строго…
По счастью, когда я уже принялась мечтать о постели и теплой пижаме, повеяло ароматом карри. Я резко повернула влево, чуть не столкнувшись с двумя прохожими, и со вздохом облегчения вошла в дверь. Ресторан оказался поистине южно-кенсингтонский. Не как в Бейсуотер, где индийские ресторанчики — все равно что у нас в Америке китайские: обилие маленьких столиков да тесные зальчики с низкими потолками. Здесь же и обстановка, и люди отличались изысканным стилем. Столы ярких цветов, на них тарелки, по форме как неровные, выведенные детской рукой квадраты. Напротив входа величественно поблескивал длинный стеклянный бар, освещенный синими и красными светильниками. Вдоль стойки высились табуреты на высоких ножках с сиденьями всех оттенков радуги — настоящие цветки-уродцы.
Я сразу обратила внимание на парня, что стоял у стойки справа от ярко-красного табурета.
Даже если бы он не обводил зал ищущим взглядом — больше с опаской, нежели с надеждой, — я сразу догадалась бы, что это Джей. В нем чувствовалось что-то истинно американское. Мой отец говорит, что отличить американца от англичанина можно по обуви, но в Джее, как мне показалось, дело было скорее в слишком аккуратно уложенных темных волосах и чересчур правильных чертах лица. Возникало ощущение, что его отлили из гипса — целиком, от волос до кисточек на туфлях. Он напоминал куклу Кена.
Интересно, сгибается ли он в поясе? Мой Кен не сгибался, что вечно досаждало его гарему из Барби — они никак не могли усадить его за стол в своем домике. Может, потому Джей и стоял.
Прогнав дурацкие мысли, я улыбнулась и махнула рукой — сдержанно, лишь чтобы дать ему знать, что я здесь, без глупой радости «бери же меня»! И пошла к бару.
— Элоиза?
Его голос прозвучал мелодичнее, чем по телефону. Что, впрочем, было естественно: говорить, глядя человеку в глаза, куда приятнее, чем через странные электронные штуковины.
— Привет! — сказала я, протягивая руку. — Ты Джей?
Джей сжал мои пальцы и притянул меня к себе. В тот момент, когда его губы коснулись моей щеки, я покачнулась, потеряв равновесие, и схватилась рукой за стойку, но попыталась сделать вид, что так и должно быть.
— Есть хочешь? — спросил Джей, подавая знак официанту.
Я задумалась, как он поступит, если я отвечу «нет».
— Очень.
Беседа начиналась не слишком-то весело. Если будем продолжать в том же духе, вот-вот заговорим о погоде. Впрочем, неудивительно — я больше года не ходила на свидания. Тишина начинала давить, как на приеме у дантиста. Официант протянул Джею два меню и двинулся между яркими столиками с причудливыми тарелками. Мы последовали за ним.
— Как доехал до Лондона? — спросила я, просто чтобы не молчать.
— Хорошо, — ответил Джей, вешая слишком аккуратно свернутый плащ на спинку стула. Снова наступило молчание. Я принялась старательно раскладывать на коленях ярко-синюю салфетку. Джей снял со спинки плащ и повесил его иначе. Официант учтиво подождал.
— Желаете чего-нибудь выпить?
Еще бы.
Я заказала белое вино. А Джей — пиво.
Когда официант удалился, я взглянула на Джея поверх раскрытого меню. Хотя бы не помешан на вине. Уже неплохо.
Но вот пиво… Выбор был настолько скромный, что отдавал нескромностью, точно рубашка в клетку. Возникало чувство, что Джей желает заявить всему миру о своей простоте и мужественности. Тот, кто в себе не сомневается, спокойно заказал бы вина. Что Джей пытался доказать?
Я поймала себя на том, что пялю на него глаза, и спряталась за меню с перечнями саагов и наанов, чувствуя себя последней дурой.
Следовало сейчас же прекратить. Он заказал пиво, потому что захотел пива. Только и всего. Чего тут выдумывать? Кто дал мне право решать, что ему положено заказывать, а что нет? И какое мне дело, почему он пришел в пиджаке, но без галстука? Пиджак без галстука — все равно что пиво с кусочком лимона — простотой ни в том ни в другом случае и не пахнет. Я почти не сомневалась, что дом Джея полон расставленной под непривычными углами мебели, творений «Шарпер Имидж», и тарелок, покрытых бугорчатой глазурью, чтобы они сходили за настоящие изделия гватемальских крестьян (в «Блуминдейлс» такие всего по двадцать долларов за штуку).
Блуждая невидящим взглядом по строчкам с названиями блюд, я вдруг вспомнила, что сказала мне Алекс еще сто лет назад. Ну, или всего три месяца — казалось, прошла целая вечность. Я сетовала на свою одинокую жизнь, говорила, что в Лондоне вообще умру с тоски, и после того, как объяснила, почему ни один холостяк из компании Пэмми — даже примерно моего возраста и без явных отклонений — мне не подходит, последовало продолжительное молчание.
— Никому я не нужна, — простонала я. — Так и останусь одна-одине-е-ешенька!
Тут Алекс, тоном человека, который знает, что собеседнику эти слова не поправятся, произнесла:
— Тебе никогда не приходило в голову, Элопза, что это не они тебя отвергают, а ты их?
Нет, не приходило. Я их отвергаю? Она что, шутит? Если мужчин отпугивает мое образование, тут уж я ничего не могу поделать.
— Да-да, — сказала Алекс.
Она ничего не понимала. Да и могла ли понять? У нее со студенческой поры был Син. С возрастом все меняется. Примерно после двадцати шести ты становишься малоинтересна уязвимым мужчинам. Им подавай молоденьких глупышек, что будут петь возлюбленным дифирамбы. Возьмем, например, Гранта: он променял меня на двадцатидвухлетнюю с отделения истории искусств. Ей казалось, что все его статьи блестящи, а неудачные каламбуры смешны, она в жизни не сказала бы ему, что его сноска под номером сорок три лишена смысла. И потом, у меня, когда я улыбалась, у глаз уже темнели морщинки. А бывало, и когда не улыбалась. Я стала для него слишком старой, слишком уверенной в себе, слишком языкастой.
Впрочем, может, Алекс и права. Сейчас передо мной сидел прекрасный образчик мужской половины человечества, и недостатков у него было, насколько я могла судить при столь недолгом знакомстве, всего два: чрезмерная ухоженность и неумение выбирать напитки. Однако, несмотря на это, я уже придумывала, чем объяснить, почему мы не сошлись, в том числе бабушке, которая потребует подробного отчета.
Не вина Джея, что он не родился раздражительным англичанином.
Хотя беда вообще не в нем, а во мне, подумала я, хмурясь за меню. Я всегда сходила с ума по мужчинам, о которых мечтать не стоило. С броской наружностью, которых нельзя не заметить, от кого исходила уверенность, кто мог быть королем на подиуме и центром внимания на любой вечеринке. А под ярким обличьем у них до невозможности чувствительное сердце. Жаль, к тому времени, когда я добиралась до сути, становилось слишком поздно. И я терпела неудачу.